Но ничего такого не случилось. Генерал как-то весь обмяк, стал сосать пустую трубку, велел принести себе и Антоновскому чай.
Затем приказал всем уйти из комнаты и остался с гостем один на один.
Андрей сидел в соседней комнатке, отгороженной от кабинета барона циновкой. Здесь Россохатский обычно переписывал ровным мелким почерком письма и приказы начальника дивизии.
Разговор, который вели генерал и профессор, был хорошо слышен ему, но у Андрея не нашлось времени следить за беседой. Он подвинул к себе папку с черновиками барона и, взяв один из листков, стал механически переписывать его.
Письмо было адресовано какому-то торгоутскому князю[24] Палта-Вану. Унгерн писал:
«Государства крепки своими монархами и их верными помощниками — аристократами. У нас, аристократов, одна идея, одна цель, одно дело — восстановление царей…»
Далее следовало письмо генералу Джан Куй-у:
«Вашему Превосходительству известна моя ненависть к революционерам, где б они ни были, и потому понятна моя готовность помогать работе по восстановлению монархии под общим руководством вождя генерала Чжан Цзо-лина».
Россохатский пожал плечами: воевать с китайцами и посылать им подобные письма?
Затем сотнику пришлось переписать послания Унгерна тибетскому далай-ламе и японскому хунхузу Намаке.
Нелепость этих писем заключалась в том, что никто, как надежно знал Андрей, не отвечал самозванному «родственнику царя».
Последним лежал в папке приказ генерала. Россохатский пробежал бумажку взглядом и раздраженно скривился.
Унгерн писал:
«Глупее людей, сидящих в штабе дивизии, нет. Приказываю: никому, кроме посыльных, не давать три дня продуктов».
«Он просто болен, — подумал Андрей. — Идиот и болен».
Но тут же возразил себе: «Нет, пожалуй, сложнее. В его мозгу — и ненависть к людям, и обрывки религий, и высокомерие, и вера в свою миссию и правоту. Господи, дай мне силу бежать из этого ада!».
От тягостных раздумий Россохатского оторвал резкий тенор Унгерна:
— Эй, кто там? Сюда!
Вошедший в эту минуту к Андрею Бурдуковский — стремглав кинулся в кабинет.
— Водки — и побольше! — приказал генерал. — Не тяни!