— Оно и понятно. Так-так, значит, Славьих богов решил проведать! Оно по повадке видно в тебе воина, понятно, что к Перуну идешь. Такие как ты, редко к Роду ходят, а про Ладу и Мару я уж и не говорю.

Скандинаву видно было не с кем перемолвиться словами, а хотелось. В прошлом, воин, а теперь калека, он и постоялый двор-то выкупил, чтоб не так сильно чувствовать ущербность, и находиться меж людьми. Удалу, напротив, хотелось побыстрее слинять с глаз.

— Так куда идти-то?

— Известно, как за ворота выйдешь, ошую вороти, мимо кузней пройдешь, у самого Дона увидишь хозяйства кожемяк и красильщиков, так ты вверх по течению прими и иди до дубравы. Вот в ней капище и найдешь.

— А есть там кто из волхвов?

— Странный у тебя вопрос. Где ж им быть, по-твоему?

— Добро, спасибо!

— Хм!

Добро то, что народ еще только просыпался, поэтому редко кто видел бежавшего по посаду человека. А он не имея больше терпежу, несся по указанному маршруту, и даже в «царстве» кожемяк и красильщиков кожи, находившемся на отшибе, наверное даже не почувствовал стойкий отвратный дух. Ему было не до того. Вот сейчас он найдет Велимудра и вернется к нему утерянная память, глядишь, и не будет больше на свете Удала — калики перехожего. Родится кто-то иной, тот, кто помнит свою суть, свои корни.

Вот и изгородь частокола. Набитая сотнями ног дорога вывела к почерневшим от времени щелястым воротам, раскрытым для любого, кто с открытым сердцем пришел к Славьим богам. Внутри на ухоженном подворье истуканами застыли вырубленные из цельных стволов деревьев лики древних богов пантеона славян, перед каждым на подставках видны принесенные в дар предметы людского почитания: колечки, монеты, цепочки и медальоны. Все в основном из серебра с глазками из полудрагоценных камешков, грубой обработки. В мисках лежит еда — приношения древним родичам.

— К кому пришел? Кого славить хочешь, пришлый?

Обернувшись, он увидел молодого волхва, тихо подошедшего к нему со спины, и смотревшего на него с интересом. Худощавый, стройный, одетый в длинную до самых колен рубаху, расшитую хитрым орнаментом по вороту и широким рукавам, волхв без явной необходимости опирался рукой на резной посох. Пряди длинных, цвета спелого колоса волос бередил ветерок, а голубые пытливые глаза пытались заглянуть в душу. Служителя культа заинтересовало то, что в попытке самостоятельно определить желания и побуждения человека, в столь ранний час решившего придти на капище, зрак соскальзывал с пришельца, рассеивался. Что такое? Ведь он уже самостоятельно мог просчитать многих. Многих, но не этого.

— Мне нужен Велимудр.

— Кто?

— Мне нужен Велимудр. — Повторил пришедший.

— Он редко бывает на капище. Ищи его у святилища, там ему избушка поставлена, или в мольбище. Ну, можешь еще на требище заглянуть, может там.

Вот тебе и раз! В представлении Удала, все верования привязывались к капищу, а тут на тебе, еще много непонятных составляющих мест веры.

— Это где? Я приезжий, толком не знаю, куда идти.

— Это просто. Ты же из городища пришел?

— Да.