— Ништо, все что хотел, собрал. Теперь уж не опоздаю.

Первый рассветный луч упал на лицо.

— Поднимайся, витязь. Время подошло. Не передумал? — волхв пристально посмотрел в глаза.

— Нет.

— Тогда выходи из избы, сымай рубаху.

Сбросив рубашку, Удал вышел на порожек жилища. От утренней прохлады и легкого ветерка поежился, размял застоявшиеся за ночь мышцы. Велимудр вставший у родника, напутствовал будто готовил в космический полет:

— Запомни, после свершения заговора, лишишься защиты, кою тебе ранее поставили.

— Пусть.

— Все готово. Становись вот сюда и подставляй ладони. Лью в ладони мертвую воду, омой лицо, смой с него беспамятство.

Удал подставив ладони, поднес воду к лицу и ополоснул его два раза.

— Встану я и пойду в чисто поле. Навстречу мне Огонь и Полымя и буен Ветер. Встану и поклонюсь им низешенько и скажу так: гой еси Огонь и Полымя! Не палите зеленых лугов. Буен Ветер! Не раздувай полымя. А сослужите службу верную, великую: заберите у витязя беспамятство, понесите его через боры — часть потеряйте там, через пороги — уроните его и в них, через моря и реки — утопите остачу.

Волхв взял второй кувшин.

— Живая вода из родника, подставляй ладони. — Вдохновенно продолжил заклятье. — Разыщите его память, принесите ее к моему порогу, да и вложите в буйну голову. От сего часу и до веку, хай знает кем он был, кто он есть. Кто камень-алатырь изгложет, тот мой заговор превозможет.

Протянул чашу с приготовленным из трав и кореньев зельем.

— Зелье на цветах и лютых травах сварено, коли тать ты, то и помрешь смертью лютой. Пей!

Удал морщась, наклонил чашу, выпил зелье, все без остатка. В голове зашумело, тело скрутило будто веревку в узел. Захотелось кричать, но дух перехватило и крик застрял в горле. В голове, словно кадры цветного фильма пронеслась вся его жизнь. Показалось к богу на суд попал. Вот он малец, а вот уже и школа, военное училище, а дальше…. Все померкло вокруг, он ушел в спасительную пустоту.

Открыл глаза. Примостившись, рядом на лавке где он лежал, сидел старец. Морщины на лице волхва разгладились, рот под усами улыбался.

— Так как, Удал, вспомнил, кто ты есть?

— Да. И не Удал я вовсе, а Андрей.

— Ага! Крещеный значит?