Голос Филогиана звучал спокойно, уверенно, даже немножечко властно. Я с трудом удержалась, чтобы не передернуть плечами. Контраст был разительный. Такой Филогиан заставлял меня держаться настороже. Осторожно, почти на цыпочках, приблизившись к тому креслу, что стояло дальше от драконьего принца, я присела на самый краешек сидения и чинно сложила на коленях руки.

Филогиан проследил за мной, на пару мгновений задержавшись взглядом на моих, сложенных лодочкой на коленях ладонях, потом поднялся на ноги и легко отряхнул брюки.

– Вы боитесь меня, Алина? – Шоколадно-карие глаза принца буквально впились в мое лицо.

Я почувствовала себя неуютно под столь пристальным взглядом и слегка поежилась. Но врать не решилась, сил на браваду не было:

– Скажем так, ваше высочество: я опасаюсь применения силы с вашей стороны. Потому что, как ни крути, физически вы сильнее меня и мне нечего вам противопоставить, если вы решите что-то получить от меня против моей воли. – выпалила я и замерла, ожидая реакции принца.

Филогиан замер. Буквально окаменел. В комнате повисла странная, напряженная тишина. Почти минуту ее нарушал только треск дров в камине да шипение огня. А потом принц отмер и нахмурил брови:

– Не бойтесь меня. Мой дар или мое проклятие на вас, Алина, не действуют. А применять силу к красивой девушке я не приучен. Да и вообще, я считаю насилие преступлением. Я присяду? – принц кивнул на свободное кресло.

Я кивнула в ответ, выражая таким образом свое согласие. На кончике языка шилом вертелся вопрос про невесту Бегемота. Если принц считает себя не приученным к насилию, то как он расценивает тогда свой поступок по отношению к Эугении? Мне очень хотелось получить ответ на этот вопрос. Однако, я сочла за благо промолчать и приберечь подобные вопросы для более подходящего времени.

Принц легко опустился в кресло, откинулся на спинку, вытянул ноги, устраиваясь поудобнее, и нейтральным тоном обронил:

– Алина, снимите с головы полотенце. Вам нужно просушить волосы, я ради этого развел огонь в камине. Не стоит в угоду этикету жертвовать своим здоровьем.

Не став спорить, я молча подчинилась. Сняла ткань, дав волосам возможность свободно упасть на плечи, и повернулась к Филогиану:

– О чем вы хотели поговорить со мной, ваше высочество?

Принц сидел в кресле совершенно расслаблено, с закрытыми глазами. Тонкие нервные пальцы расслабленно лежали на подлокотниках. Я настороженно изучала профиль Филогиана, гадая, что он задумал. А еще меня беспокоило отсутствие Бегемота. Мог ли кот просто сидеть и ждать, пока принц появится в своих комнатах? Или он бегает по замку, разыскивая Филогиана? Или принц попросту запер кота…

– Как прошли переговоры с крестьянами? – нейтральным тоном поинтересовался принц. – Я видел в окно, как вы с ними разговаривали. Удалось до чего-то договориться?

Сбитая с толку внезапным вопросом, я несколько секунд глупо хлопала ресницами, судорожно подбирая слова для дипломатичного ответа:

– Конкретно нет, ваше высочество. Даже двойная оплата не вызвала энтузиазма идти работать в замок. Из чего я могу сделать вывод… – я прикусила на мгновение губу, но потом решительно выпалила: – Вас боятся, ваше высочество. Боятся разделить судьбу тех несчастных, которые работали в замке с самого начала. – Принц едва уловимо напрягся. А я осторожно поинтересовалась: – А вы не пробовали обратить свои чары назад, вспять, ваше высочество?

Филогиан молчал не меньше минуты, прежде чем с досадой пробормотать:

– Вы не представляете, Алина, как бы я хотел отменить все, что натворил. Беда в том, что никто, в том числе и я, не знает, как действует мой дар. И как его отменить. Я уже много раз пытался вспомнить, воспроизвести в памяти, что я делал, чувствовал, говорил в тот момент, как он срабатывал. Но это ничего не дало! – Филогиан с досадой хлопнул ладонью по подлокотнику, чем неимоверно меня напугал. Заметив, как я дернулась, он скривился: – Простите, Алина, я опять иду на поводу у эмоций. Какое счастье, что на вас дар не действует!

Я поежилась. Только сейчас до меня дошло, что в принципе, я тоже могла разделить участь несчастной прислуги замка и стать какой-нибудь белочкой или бабочкой. Постаравшись отделаться от неприятных мыслей, я осторожно предложила:

– А может быть, вам бы стоило серьезно поговорить с Бегемотом? Он говорил мне, что был архимагом, значит, многое знает. Может быть, он бы смог что-то подсказать или чем-то помочь? – Филогиан скривился, и я торопливо добавила: – Не только вы меняетесь, ваше высочество, взрослеете, переосмысливаете случившееся. Бегемот тоже сделал выводы из своих ошибок…