Ее палец погладил спусковой крючок, дыхание участилось, она прицелилась…
И уронила руку.
Она не могла ее убить.
Все дело в том, что Джулия была такой же жертвой де Маршанда, как и она сама, если не большей. Если он вступил в связь с Джулией за два года до изнасилования, значит, девочке тогда было пятнадцать лет. Он манипулировал ею в те годы, когда только формировались ее характер, личность, психика. Из юной восторженной поклонницы он сделал одержимую.
Она надеялась, что подонок горит в аду.
– Джулия, – начала она, рассчитывая образумить неадекватную женщину, – я принесла деньги. – И она протянула ей кошелек.
Джулия воззрилась на него с таким выражением, словно ей предложили змею.
– Я решила, что теперь, когда ты стала герцогиней, одних только денег недостаточно.
– Чего еще ты хочешь?
Джулия задумалась.
– Понимаешь, я надеялась, что муж станет для тебя пыткой. Ужас Торклифа – властный обезображенный распутник. Я думала, что он заставит тебя страдать, и я получу удовольствие, наблюдая, как ты извиваешься, словно червяк на крючке. Но, увы, вы двое, похоже, подошли друг другу.
– Поэтому ты попыталась причинить ему боль? – Александре снова захотелось пристрелить эту подлую женщину. – Чтобы заставить меня страдать?
– Причинить ему боль? – Джулия фыркнула. – Я придумала кое-что получше. Я все ему расскажу. Признаюсь, что ты натворила.
– В этом нет необходимости.
Александра обернулась, уронив кошелек, потрясенно взирая на Редмейна, появившегося из тени у входа в крипту. Он казался воплощением холодной ярости.
В первый момент она почувствовала облегчение. Рядом с ним к ней вернулось ощущение безопасности. Она больше не была одна. И не была испугана.
А потом радость сменилась отчаянием.
Теперь он знает. Он все слышал.
– Ваша светлость! – Джулия приветствовала герцога, словно старого друга. – Проходите. Ваша жена хочет рассказать вам прелюбопытнейшую историю. Сама расскажешь,
– Прекрати. Называть. Меня. Так, – отчеканила Александра. Не стоило еще больше настраивать женщину против себя, но какая теперь разница?