Он пытался. Видит Бог, он старался не позволить, не дать себе представить ее в таком положении. Не вышло.

Ее изображение закричало на него, и ему захотелось, чтобы она смогла разбить его проклятый череп и выбросить… выскрести… выжечь немыслимый образ. Тоже не вышло. Поэтому он принялся крушить все, что только попадалось под руку, так что обломки и обрывки стали соответствовать жалким остатками его совести.

Подумать только, в чем он ее обвинял! В чем только не подозревал! Как вел себя с ней! В брачную ночь она попросила погасить свет вовсе не для того, чтобы не видеть его лица. Она не хотела, чтобы он видел ее страх.

А он не проявил никакого снисхождения к ее робости, не думал ни о чем, кроме пожиравшей его похоти.

И еще он был непростительно жесток, когда решил, что она обманула его насчет девственности.

Она не играла в невинность. Бедняга действительно не знала, что делать. Она раньше никогда не испытывала удовольствия. Только боль.

«Ты утверждала, что тебя никогда не целовали? Но тебя определенно кто-то поимел».

Пирс забыл, что надо дышать, погружаясь в не имеющую дна бездну сожалений, потрясения и ненависти к самому себе. У него даже колени задрожали.

Словно монстр, которым он никогда не хотел быть, он терзал свою несчастную жену.

Игры. Поддразнивание. Мучительное десятидневное ожидание. А она всего лишь хотела поскорее исполнить обязанности жены. Ей больше всего хотелось оставить ожидание их исполнения в прошлом, чтобы они не висели у нее над головой, словно Дамоклов меч.

Ожидание чего-то ужасного часто стократ хуже реаль- ности.

А как он решил ситуацию сегодня? Продемонстрировал ей свое обнаженное тело и возбужденный фаллос, прижался к ней, стал целовать с дикой похотью, вырвавшейся наружу из-за недавнего столкновения со смертью и усиленной ее изысканной женской красотой.

Он притиснул ее к скале, взял в плен своим неуклюжим телом, думая лишь о том, чтобы она обхватила его своими длинными изящными ногами и он смог, наконец, вонзиться в нее и испытать разрядку.

Ни одна женщина не заслуживает такого при первой встрече с новым любовником, и неважно, сколько их у нее было раньше. Тем более если речь идет о женщине с весьма специфической травмой в прошлом.

Ему было до боли стыдно за свое поведение, однако он не мог сейчас предстать перед женой, исполненный такой бессильной дикой страстной ненависти.

Никогда. Больше никогда он ее не испугает. Никогда не обрушит на нее живущую в его душе ярость. Никогда в жизни.

Ему было необходимо выпустить пар, чтобы сохранить рассудок и подготовиться к следующей встрече. Потому что даже сейчас он ощущал вспышки убийственного гнева и желание получить от нее ответы.

Кто? Когда? Где теперь можно найти мерзавца?

Ведь этот негодяй – исчадье ада. Ему не место на земле, пусть даже грешной. Но прежде он должен познать всю силу гнева герцога Редмейна.

И неважно, что месть запоздала. Она будет. Методичная. Кровавая. Смертельная.