Вот немногие места в доказательство совершившегося, но и все Писание исполнено обличениями неверия иудеев. Ибо кто когда-либо из праведников, святых пророков и патриархов, о которых повествуется в Божественных Писаниях, родился телесно от одной девы? Или какая жена имела достаточные силы без мужа произвести на свет человека? Не от Адама ли родился Авель? Не от Иареда ли Энох? Не от Ламеха ли Ной? Не от Фарры ли Авраам? Не от Авраама ли Исаак? Не от Исаака ли Иаков? Не от Иакова ли Иуда? Не от Амрама ли Моисей и Аарон? Не от Елканы ли рожден Самуил? Не от Иессея ли Давид? Не от Давида ли Соломон? Не от Ахаза ли Езекия? Не от Амоса ли Иосия? Не от Амоса ли Исаия? Не от Хелкии ли Иеремия? Не от Вузия ли Иезекииль? Не каждый ли виновником рождения своего имел отца? Кто рожден от одной девы, между тем как Пророк с крайней заботливостью указывает на это? Чье рождение предваряла звезда на небе и указывала вселенной рожденного? Моисей по рождении скрываем был родителями. О Давиде не было и слуха у соседей, почему и великий Самуил не знал его, но спрашивал: есть ли еще иной сын у Иессея? Авраам, когда был уже велик, узнан ближними. Христова же рождения не человек был свидетелем, но свидетельствовала о нем звезда, явившаяся на небе, откуда снисшел Христос.

36. Кто же из бывших когда-либо царей, прежде нежели мог он назвать отца или матерь, царствовал уже и торжествовал победы над врагами? Не тридцати ли лет воцарился Давид? И не в юношеских ли годах воцарился Соломон? Не семь ли лет было Иоасу, когда вступил он на царство? Не около ли семи лет было царствовавшему после (Иосии), когда принял он правление? Но и в таком будучи возрасте, могли уже они назвать отца и матерь. Кто же сей, почти до рождения царствующий и собирающий дань с врагов?

Был ли такой царь у Израиля и Иуды (пусть исследуют и скажут иудеи), на которого бы возлагали все упование народы и пребывали в мире? Не справедливее ли сказать, что народы отвсюду восставали на них? Пока стоял Иерусалим, непримиримая была у них брань и все были противниками Израилю: ассирияне притесняли, египтяне гнали, вавилоняне делали нашествия. И что удивительно: даже соседние с ними сирияне были их врагами. Давид не воевал ли с моавитянами, не побил ли сириян? Иосия не защищался ли от сопредельных народов? Езекия не боялся ли высокомерия Сеннахиримова? Не ополчался ли Амалик на Моисея? Аммореи не противились ли Иисусу Навину? Не вступали ли с ним в брань жители Иерихона? И вообще, у язычников с израильтянами никогда не бывало дружественных договоров. Поэтому кто же сей царь, на которого народы возлагают упование? Это стоит внимания.

Ибо должен быть такой царь, потому что Пророку солгать невозможно.

Кто также из святых пророков или из древних патриархов умер на кресте за спасение всех? Или кто язвен и умерщвлен, чтоб все стали здравыми? Кто из праведников или из царей ходил в Египет, и при вшествии его пали египетские идолы? Ходил туда Авраам, но после него идолопоклонство снова овладело всеми. Родился там Моисей, но, тем не менее, продолжалось там ложное богослужение обольщенных.

37. У кого, по свидетельству Писания, ископаны были руки и ноги? Или кто, вообще, висел на древе и скончался на кресте за спасение всех? Авраам, оскудев в силах, умер на одре; Исаак и Иаков умерли также, простерши ноги на одре. Моисей и Аарон скончались на горе, а Давид кончил жизнь в дому, и народы не злоумышляли против него. Хотя и искал жизни его Саул, но спасался он невредимым. Исаия был претрен, но не висел на древе. Иеремия терпел поругания, но умер не осужденный. Иезекииль страдал, но не за народ, а в знамение того, что будет с народом.

Притом, если они и страдали, то были такие же люди, каковы и все мы по сходству природы. Но Тот, Кого Писания изображают страждущим за всех, именуется не просто Человеком, но Жизнью всех, хотя и был подобен людям по естеству. Ибо сказано: узрите Живот ваш висящ пред очима вашима; и: род Его кто исповесть? Изучив родословие всех святых, можно о каждом с самого начала рассказать: кто он и от кого произошел; но родословие Того, Кто соделывается Жизнью, слово Божие именует неисповедимым. Посему о ком же говорят это Божественные Писания? Или чем Он так велик, что столько предвозвещают о Нем Пророки?

Но в Писаниях не найдешь никого иного. кроме общего всех Спасителя, Божия Слова, Господа нашего Иисуса Христа. Ибо Он произошел от Девы, явился на земле Человеком, и родословие Его по плоти – неисповедимо, потому что никто не может наименовать Отца Его по плоти, так как тело Его не от мужа, но от одной Девы. Как можно указать по родословию отцов Давидова, Моисеева и всех патриархов, так Спасителева рождения по плоти никто не может произвести по родословию от мужа. Он соделал то, что телесное Его рождение указала звезда, потому что Слову, нисходящему с неба, надлежало иметь и знамение на небе и рождающегося Царя твари должна была ясно познать вся тварь. И действительно, родился Он в Иудее, и персы пришли поклониться Ему. Еще прежде явления Своего в теле одерживает Он победу над сопротивными демонами и торжествует над идолослужением. Язычники повсюду, проклиная отеческий навык и идольское безбожие, возлагают наконец упование на Христа и Ему вручают себя, как можно это видеть собственными своими глазами. Не в иное время прекратилось и египетское безбожие, но именно, когда снисшел туда телом, как на облаке носимый, Господь вселенной и упразднил идольскую прелесть, всех же привел к Себе, а чрез Себя – к Отцу. Он распят, имея свидетелями солнце, тварь и приводящих Его на смерть. И смертью Его совершилось спасение всех, искуплена вся тварь. Он есть общая всех Жизнь и в искупительную Жертву за спасение всех, как овча, предал на смерть тело Свое, хотя и не веруют тому иудеи.

38. Если и это почитают недостаточным, то да убедятся другими пророчествами, которые также имеют у себя в руках. Ибо о ком говорят Пророки: Явлен бых не ищущим Мене, обретохся не вопрошающим о Мне. Рекох: се есмь, языку, иже не призваша имене Моего: прострох руце Мои к людям не покоряющимся и противоглаголющим (Ис. 65, 1-2)? Кто же соделался явленным? – спросят у иудеев. Если Пророк, то пусть скажут, когда скрывался, чтобы явиться впоследствии? Что же это за Пророк, который из неявленных стал явленным и распростер руки на Кресте? Это не кто-нибудь из праведников, но единое Божие Слово, бесплотное по естеству, и ради нас явившееся в теле, и за всех пострадавшее.

Если же и этого для них недостаточно, то пусть будут постыждены другими пророчествами, видя в них столь ясное обличение. Ибо Писание говорит: Укрепитеся, руце ослабленыя и колена разслабленая, утешитеся, малодушнии умом, укрепитеся, не бойтеся: Се Бог наш суд воздает и воздаст, Той приидет и спасет нас. Тогда отверзутся очи слепых, и уши глухих услышат. Тогда скочит хромый яко елень, и ясен будет язык гугнивых (Ис. 35, 3-6). Итак, что могут сказать об этом? Или как вообще осмелятся противиться и этому? Пророчество дает разуметь, что придет Бог, а знамения показывают и время пришествия. Ибо говорят, что в Божественное пришествие слепые будут прозирать, хромые ходить, глухие слышать и язык гугнивых сделается ясным. Итак, пусть скажут: когда таковые знамения бывали в Израиле, или бывало ли что подобное сему в Иудее? Очистился прокаженный Нееман, но ни один глухой не стал слышать, ни один хромой не стал ходить. Илия и Елисей воскрешали мертвых, но не прозирал слепой от рождения. Великое, подлинно, дело – воскресить мертвого, однако же и это не таково, как Спасителево чудо. Притом, если Писание не умолчало о прокаженном и о мертвеце у вдовицы, то, без сомнения, если бы хромой стал ходить и слепой прозрел, слово не преминуло бы и это сделать известным. Поелику же умолчано об этом в Писаниях, то явно, что никогда и не бывало этого прежде. Когда же совершилось это? Не тогда ли только, когда Само Божие Слово пришло во плоти? Когда это исполнилось? Не тогда ли, как хромые стали ходить, гугнивые начали говорить ясно, глухие услышали, слепые от рождения прозрели? Посему-то и иудеи, видевшие тогда чудеса эти, как не слышавшие, чтоб бывало это в другое время, сказали: от века несть слышано, яко кто отверзе очи слепу рожденну. Аще не бы был Сей от Бога, не могл бы творити ничесоже (Ин. 9, 32-33).

39. Но, может быть, по трудности оспаривать явное не станут они отрицать написанного, будут же утверждать, что и они ожидают всего этого, но Бог-Слово еще не пришел. И действительно, при всяком случае повторяя эту отговорку, не стыдятся они упорно стоять против самой очевидности. Но и в этом более даже, нежели в чем другом, обличены будут не нами, но премудрым Даниилом, который, указывая на настоящее время и на Божественное Спасителево пришествие, говорит: Седмьдесят седмин сократишася о людех Твоих и о граде святем, яко да скончается грех, и запечатаются греси, и загладятся неправды, и очистятся беззакония, приведется правда вечная, и запечатается видение и пророк, и помажется Святый святых. И увеси и уразумееши от исхода словесе, еже отвещати, и еже соградити Иерусалим, даже до Христа Старейшины (Дан. 9, 24-25). При других пророчествах можно еще отыскивать хотя бы предлоги к тому, чтоб написанное относить к будущему времени; но что в состоянии будут они сказать на это или, вообще, какое осмелятся сделать возражение? Здесь указан Помазанник (Христос), предвозвещено, что помазуемый – не просто человек, но Святый святых, что до пришествия Его будет стоять Иерусалим, и, наконец, не станет Пророка и видения во Израиле. Помазаны были в древности Давид, Соломон и Езекия, но стояли еще Иерусалим и все место, пророчествовали еще и пророки: Гад, Асаф, Нафан, а после них – Исаия, Осия, Амос и другие. Притом сами помазанные назывались святыми людьми, а не святыми святых. Если станут указывать на пленение и скажут, что Иерусалима тогда не было, то скажут ли то же и о Пророках? Когда в древности народ израильский переселился в Вавилон, были там Даниил и Иеремия, пророчествовали также Иезекииль, Аггей и Захария.

40. Следовательно, иудеи слагают чистые басни, когда исполнение пророчества с настоящего времени переносят на времена будущие. Когда во Израиле не стало Пророка и видения? Не с того ли времени, как пришел Христос – Святый святых? Вот знамение и важный признак явления Божия Слова: Иерусалим уже не существует, ни один Пророк не восстает и нет уже у них откровения видений. Этому и быть надлежало. Когда пришло уже знаменуемое, какая еще нужда в знаменующем? Когда наступила действительность, какая нужда в тени? Для сего-то и пророчествовали, пока не пришла источная Правда, пока не пришел Искупающий грехи всех. Для сего-то и Иерусалим стоял столько времени, чтобы поучались там прообразованиям истины. Поелику же явился Святый святых, то справедливость требовала, чтоб запечатаны были видение и пророчество и прекратилось царство Иерусалимское. Дотоле помазываемы были у них цари, пока не помазан Святый святых. И Иаков пророчествует, что до Него будет стоять Иудейское царство, говоря: не оскудеет князь от Иуды, и вождь от чресл его, дондеже приидут Отложенная ему: и Той чаяние языков (Быт. 49, 10). Почему и Сам Спаситель взывает, говоря: закон и пророцы до Иоанна прорекоша (Мф. 11, 13). Итак, если у иудеев доныне есть царь, или пророк, или видение, то справедливо отрекаются они от пришедшего Христа. Если же нет ни царя, ни видения, но запечатано уже всякое пророчество и город и храм пленены, то для чего столько нечествуют и грешат, что, хотя видят совершившееся, но отрицаются от совершившего это Христа? Почему, видя, что язычники оставляют идолов и ради Христа возлагают упование на Бога Израилева, они отрицаются от Христа, Который по плоти произошел от Иессеева корня и уже царствует? Если бы язычники стали служить иному богу, а не исповедовали Бога Авраамова, Исаакова, Иаковлева и Моисеева, то был бы у них хороший еще предлог говорить, что Бог не пришел. Если же язычники чествуют того Бога, Который Моисею дал закон, изрек обетование Аврааму и Которого Слово обесчестили иудеи, то почему не признают или, лучше сказать, добровольно не видят, что Господь, о Котором пророчествуют Писания, воссиял вселенной и явился в ней телесно, как изрекло само Писание: Бог Господь явися нам (Пс. 117, 27); и еще: посла Слово Свое, и изцели я (Пс. 106, 20); и еще: не ходатай, ниже Ангел, но Сам Господь спасе их (Ис. 63, 9)? Они в таком же состоянии, как и помешавшийся в уме, который видит землю, освещаемую солнцем, но отрицает освещающее ее солнце. Ибо что еще надлежало сделать Ожидаемому ими по пришествии Своем? Призвать язычников? Но они уже призваны. Сделать, чтобы не стало ни пророка, ни царя, ни видения? И это уже сделано. Обличить идольское безбожие? Оно уже обличено и осуждено. Упразднить смерть? И та уже упразднена. Что же надлежало сделать Христу и Им не сделано? Или что остается еще не исполненным, чтоб иудеям теперь с радостью взяться за это и утверждаться в неверии? Ибо ежели (как видим) нет у них ни царя, ни пророка, ни Иерусалима, ни жертвы, ни видения, напротив же того, вся земля наполнена ведением Божиим, и язычники, научаемые Словом, Господом нашим Иисусом Христом, оставив безбожие, притекают уже к Богу Авраамову, – то и для самых бесстыдных иудеев ясно видно, что Христос пришел, что Он всех вообще озарил светом Своим и преподал истинное и Божественное учение об Отце Своем. Это и многое другое в Божественных Писаниях весьма может служить к обличению иудеев.

41. В рассуждении же язычников даже очень можно подивиться, что смеются они, над чем вовсе не должно смеяться, между тем как в ослеплении своем не видят своего позора, воздавая честь деревам и камням. Впрочем, слово наше не имеет недостатка в доказательствах. Почему постараемся и их убедить сильными доводами, заимствованными наипаче из того, что у нас самих перед глазами.

Что у нас несообразного или достойного осмеяния? То, конечно, что Слово, как говорим мы, явилось в теле? Но и сами они, если будут друзьями истины, сознаются, что в этом нет никакой несообразности. Если вовсе отрицают они, что есть Божие Слово, то напрасно смеются над тем, чего не знают. Если же признают, что есть Божие Слово, что Оно – Властитель вселенной, что Им Отец создал тварь, и Его промышлением все во вселенной озаряется, оживотворяется и имеет бытие, и над всем Оно царствует а потому из дел промышления познается это Слово, а чрез Него и Отец, – то, прошу вникнуть, не сами ли над собой смеются они, не зная того? Эллинские философы говорят что мір есть великое тело. И в этом верны они истине. Ибо видим, что мір и части его подлежат чувствам. Итак, ежели в міре, который есть тело, есть Божие Слово и Оно пребывает во всех совокупно и отдельно взятых частях міра, – что удивительного или что несообразного, когда утверждаем, что то же Слово пребывало и в Человеке? Если вообще ни с чем не сообразно быть Ему в теле, то не сообразно пребывать Ему и во вселенной, все озарять и приводить в движение Своим промышлением, потому что и вселенная есть тело. А если прилично Слову пребывать в міре и открывать Себя во вселенной, то прилично Ему явиться и в человеческом теле, которое бы Им озарялось и приводимо было в действие, потому что и род человеческий есть часть целого міра. Если же части неприлично соделаться орудием Его к сообщению ведения о Божестве, то гораздо более несообразности открывать Ему Себя в целом міре.

42. Ежели – когда целое человеческое тело приводится в действие и просвещается человеком, – назовет кто несообразным, чтобы силы человека были и в персте ноги, то всякий почтет его несмысленным за то, что, дозволяя человеку пребывать и действовать в целом, воспрещает ему быть в части. Так, кто соглашается и верит что во вселенной есть Божие Слово и Им вселенная озаряется и приводится в движение, тот не может признать несообразным, чтоб и одно человеческое тело приводимо было в движение и озарялось Тем же Словом. Если же на том основании, что род человеческий сотворен и произошел из ничего, по мнению их, неприлично нам говорить о явлении Спасителя в Человеке, то значит что они исключают Слово и из всей твари, потому что вся тварь из ничего также приведена в бытие Словом. Если же нет несообразности Слову быть в твари, хотя она и сотворена, то нет несообразности быть Ему и в Человеке. Ибо что представляют о целом, то необходимо представлять им и о частях; а человек, по сказанному выше, есть часть целого. Посему вовсе нет неприличия, чтобы Слово было в Человеке и чтобы все в міре Им же и о Нем же озарялось, приводилось в движение и жило, как и их писатели говорят, что о Нем живем, движемся и есмы (Деян. 17, 28). Что же после этого достойно осмеяния в утверждаемом нами? Что Слово в орудие для явления Своего употребляет то, в чем Оно пребывает? Если бы не пребывало Оно в этом, то не могло бы и употребить. Если же допускаем, что Слово пребывает и в целом, и в частях, – что невероятного, если Оно, в чем пребывает, в том и являет Себя? Если бы Слово, всецело пребывая Своими силами в каждой твари и во всех тварях и все приводя в наилучшее благоустройство, восхотело вещать и соделать ведомым Себя и Отца Своего чрез солнце, или луну, или небо, или землю, или воды, или огонь, то никто не сказал бы, что действует Оно несообразно, потому что Оно содержит все в совокупности, и как во всем, так и в каждой части пребывает и невидимо являет Себя. Так, ничего нет несообразного, если Оно, приводя в благоустройство вселенную, и все оживотворяя, и восхотев соделать Себя ведомым чрез людей в орудие к явлению истины и к сообщению ведения об Отце, употребило человеческое тело; потому что и человечество есть часть целого. И как ум, пребывая в целом человеке, дает о себе знать частью тела, то есть языком, и никто не скажет, чтобы этим умалялась сущность ума, – так, если Слово, пребывая во всем, употребило в дело человеческое орудие, то это не должно казаться несообразным. Ибо если, по сказанному, неприлично Слову употребить орудием тело, то неприлично быть Ему и в целом.

43. Если спросят, почему же явил Себя не в других лучших частях твари и в орудие употребил не что-либо лучшее, например: солнце, или луну, или звезды, или огонь, или эфир, – но одного Человека, то пусть знают, что Господь пришел не показать Себя, но уврачевать и научить страждущих. Ибо явиться только и поразить зрителей значило бы прийти напоказ. Врачующему же и научающему свойственно было не просто прийти, но послужить к пользе имеющих нужду в помощи и явиться так, чтобы это было стерпимо для нуждающихся и чем-либо превосходящим потребности страждущих не были приведены в смущение требующие помощи, отчего и Божие пришествие соделалось бы для них бесполезным. Никакая тварь не заблуждала в понятиях о Боге, кроме одного человека. Конечно, ни солнце, ни луна, ни небо, ни звезды, ни вода, ни эфир не изменяли своего чина, а напротив того, зная Создателя своего и Царя – Слово, – они пребывают, какими созданы; только люди уклонились от добра, вместо истины измыслили себе не-сущее и честь, подобающую Богу, также ведение о Нем перенесли на бесов и на людей, изваянных из камней. Поелику оставить это без призрения недостойно было Божией благости, люди же не в состоянии были познать Бога, Который правит и владычествует во вселенной, то справедливо в орудие Себе берет часть целого – человеческое тело – и пребывает в нем, чтобы, когда не могли познать Его в целом, познали хотя бы в части и, когда не могли усмотреть невидимой Его силы, пришли в состояние дойти до сего умом хотя бы чрез заключение от подобного; потому что людям по причине сходственного тела и совершенных чрез него Божиих дел скорее и ближе можно познать Отца Его, рассудив, что совершенные Им дела суть не человеческие, но Божии. И если, по словам язычников, несообразно было Слову открывать Себя в делах телесных, то та же была бы несообразность, если бы познавали Его из дел вселенной. Как пребывая в твари, Слово не приобщается ничему тварному, а, напротив того, содержит все силой Своей, так, и употребив орудием тело, не приобщилось Оно ничему телесному, а, напротив того, Само освятило и тело. Если и Платон, которому удивляются эллины, говорит: «Произведший мір, видя, что он обуревается и в опасности погрузиться в область неподобия, сев у кормила души, помогает и исправляет все ошибки», – что невероятного в утверждаемом нами, а именно, что Слово, когда человечество впало в заблуждение. воссело при нем и явилось Человеком, чтобы обуреваемое человечество спасти Своим управлением и благостью?

44. Но, может быть, язычники и согласятся на это от стыда, однако же пожелают утверждать, что Богу, когда восхотел вразумить и спасти людей, надлежало совершить это одним мановением, как соделал то древле, когда создал мір из ничего, но не должно было Слову Его касаться тела. На это возражение их кстати будет сказать следующее: древле, когда еще вовсе ничего не существовало, для создания вселенной потребно было одно мановение и изволение. Когда же человек создан и нужда потребовала уврачевать не то, чего не было, но что уже сотворено, тогда Врачу и Спасителю следовало прийти к сотворенному уже, чтобы уврачевать существующее. Посему-то соделался Он Человеком и в действие употребил человеческое орудие – тело. А если бы надлежало употребить не этот способ, то как иначе должно было прийти Слову, когда пожелало Оно действовать орудием? Или откуда должно было взять это орудие, как не из того, что сотворено уже и имело нужду в Божестве Его по причине подобия? В спасении имело нужду не что-либо несуществующее, для чего достаточно было бы одного повеления; напротив того, растлен был и погибал сотворенный уже человек. Посему-то Слово справедливо и прекрасно употребило человеческое орудие и открыло Себя во всем.

При этом должно еще знать, что происшедшее растление было не вне тела, но в нем самом началось, и нужно было вместо тления привить к нему жизнь, чтобы как смерть произошла в теле, так в нем же произошла и жизнь. Если бы смерть была вне тела, то и жизни его надлежало бы произойти вне. Если же смерть привилась к телу и, как в нем пребывающая, возобладала им, то нужно было и жизни привиться к телу, чтобы, облекшись в жизнь, свергло оно с себя тление. Иначе, если бы Слово было вне тела, а не в самом теле, то, хотя смерть естественным образом была бы побеждена Словом (потому что смерть не в силах противиться жизни), но, тем не менее, оставалось бы в теле начавшееся в нем тление. Посему Спаситель справедливо облекся в тело, чтобы по привитии тела к жизни не оставалось оно долее в смерти, как смертное, но, как облекшееся в бессмертие, по Воскресении пребывало уже бессмертным. Ибо, однажды облекшись в тление, не воскресло бы оно, если бы не облеклось в жизнь. И еще: поелику смерть могла явиться не сама по себе, а только в теле, то Слово облеклось для сего в тело, чтобы, обретши смерть в теле, истребить ее. Ибо вообще, как показал бы Господь, что Он – Жизнь, если бы не оживотворил мертвенного? Если кто не допустит огня до соломы, которая по природе своей истлевает от огня, то солома, хотя не сгорает, однако же все еще остается соломой, и огонь не перестает ей угрожать, потому что по природе своей истребителен он для соломы. Но если кто обложит солому большим количеством каменного льна, который, как сказывают, противодействен огню, то солома уже не боится огня, находя для себя безопасность в несгораемой оболочке. То же самое можно сказать о теле и о смерти. Если бы повеление только не допускало смерть до тела, оно, тем не менее, по общему закону тел оставалось бы смертным и тленным. А чтобы не было этого, облечено тело в бесплотное Божие Слово и, таким образом, не боится уже ни смерти, ни тления, потому что имеет ризой жизнь и уничтожено в нем тление.

45. Итак, сообразно с целью Божие Слово восприяло на Себя тело и употребило человеческое орудие, чтобы и тело оживотворить, и, как в твари познается Оно из дел, так действовать и в человеке и явить Себя повсюду, ничего не оставив лишенным Божества Своего и ведения о Себе. Ибо, опять повторяю то же, возвращаясь к прежнему, а именно: Спаситель соделал это, чтобы как Он, присутствуя всюду, все наполняет, так и все исполнилось ведения о Нем, о чем говорит и Божественное Писание: исполнися вся земля ведения Господня (Ис. 11, 9). Ибо, если кто захочет воззреть на небо, пусть увидит благоустройство его. А если не может взирать на небо, приникает же только взором на людей, – пусть видит силу Его в делах, не сравнимую с силами человеческими, и познает среди человеков сего единого Бога-Слово. Если же кто совращен демонами и им удивляется, то пусть видит, как Он изгоняет демонов, и заключит из этого, что Он – Владыка и демонов. Если кто погружен в водное естество и думает, что это – бог (как египтяне чествуют воду), то пусть видит, как Он претворяет воду, и познает, что Господь – Творец вод. Если кто и во ад низойдет и снисшедшим туда героям будет дивиться как богам, то пусть видит Его Воскресение и победу над смертью и заключит, что и у них один Христос есть истинный Господь и Бог. Господь коснулся всех частей твари, освободил вселенную от всякой прелести и обличил, как говорит Павел: совлек начала и власти, изобличи на Кресте (Кол. 2, 15), чтобы никто уже не мог обмануться, но повсюду находил истинное Божие Слово. Так человек, отвсюду заключенный, и везде, то есть на небе, во аде, в человеке, на земле видя раскрытое Божество Слова, не обманывается уже в рассуждении Бога, но поклоняется единому Слову и чрез Него достаточно познает Отца.

В этих рассуждениях представлены нами причины, которыми язычники справедливо должны быть постыждены. Если же и их не почитают достаточными к своему посрамлению, то в утверждаемом пусть уверит их, по крайней мере, то, что всякий видит у себя пред глазами.