Вышел Ион за ворота и, может, вернулся бы обратно, если бы слова жены не отдавались у него в ушах, как барабанный бой.

С неба падали редкие, развеянные ветром, похожие на белые цветы, первые снежные хлопья.

Деревня, казалось, спала. Время от времени отчетливо раздавалось громкое протяжное мычание, как-то уныло разносившееся в тишине долины.

«Теперь остается одно — положиться на судьбу: будь что будет». И вот Ион опять, как сегодня утром, стоит у помещичьих дверей, растерянно теребит шапку в руке, не зная, с чего начать.

— Ну, в чем дело?

— Да вот, барин, все с этим счетом…

Ион замолчал, уставившись в шапку. Жестокий, суровый взгляд помещика сковал его сердце. — Что ты там мелешь? Не понимаю!

— Целую руку, простите барин. Мы, конечно, люди неграмотные, не понимаем; а только, если будет ваша добрая воля, пересчитайте этот долг еще раз… ведь я… как есть горемыка… и грех будет перед господом богом.

— Пересчитать? Хорошо.

Помещик встал с места и с силой дернул плетеный шнур, свешивавшийся над его кроватью. Вбежала испуганная служанка.

— Позови сюда Костаки!

Засунув руки в карманы, барин принялся гневно шагать по комнате.

Опустив глаза, Ион мял в руках шапку и прикидывал в уме, сколько он работал и сколько получил. Воцарилось тяжелое, тревожное молчание. В дверях появился управляющий Костаки, похожий на мясника.

— Слышишь, ему до сих пор не ясно! Возьми его в контору и заставь понять, объясни хорошенько!

Костаки кивнул Иону, чтобы он шел за ним.

В конторе он грубо спросил: «Что тебе надо?», и, не дав ответить, ударил по зубам так, что брызнула кровь. Через несколько минут, когда «расчет» был произведен, работник вытолкал Иона за ворота и швырнул через забор его шапку.

Бедный Ион, пошатываясь, как пьяный, с непокрытой головой, взъерошенными волосами, растерзанный, в окровавленной рубахе, пошел было сначала в сторону волости, но на половине дороги раздумал и направился домой.

Сафта так и застыла на месте, когда увидела его, а Мариука начала громко плакать.

— Что же это такое, Ион?

— Сама видишь, жена, что… Боярский расчет… Накажи его господь!