Макарий возвратился в келью полумертвый и совершенно разбитый от усталости. Дорофей Фиваидский днем вместе с другими носил камни, нужные для постройки келий ему и братии, а ночью для отогнания сна, сидя, занимался плетением пальмовых веревок и никогда не ложился для отдохновения. Одни, как например Ориген, побеждали сон тем, что целую ночь отдавали научным занятиям, другие тем, что предавались благочестивым созерцаниям и неустанной молитве, как, например, тот Ануф, о котором рассказывает Палладий, или тот Авраам, о котором повествует Феодорит; третьи – через постоянную беседу о благочестивых предметах с братией; так старец Махет по рассказу Кассиана, когда занимался такой беседой, то мог не спать несколько ночей подряд, но лишь ему стоило услышать беседу о мирских предметах, как он тотчас же засыпал. Некто Феодул причинял себе мучения тем, что не иначе ложился, как только на спину. Многие другие из монахов спали в сидячем положении, как например, монахи прей. Пахомия в Тавенне, которые на ночь заключались в тесные короба, принимая в них полусидячее положение, иди как те монахи, о которых говорит Кассиан, что они подкладывали себе на ночь под головы снопы папируса, служащие днем братии для сидения. Некоторые из аскетов ложились ночью на голой земле; первоначально такой способ провождения ночи предписывался грешникам в знак покаяния и был тождествен с возлежанием во вретище и на пепле, о чем говорит Библия, но уже с древних христианских времен спанье на голой земле стало обыкновенным явлением в среде наиболее строгих аскетов. Так история подобное сообщает об Оригене, св. Антонии, св. Иларионе, св. Иакове Низибийском, св. Ефреме, Григории Турском. Этот же род аскетизма усвоили себе даже христианские женщины, например, Горгония, сестра Григория Богослова, Павла, высокочтимая Иеронимом римская матрона, пустынница Сильвания, о которой сверх того Палладий рассказывает, что она в продолжение шестидесяти лет совсем не мыла тела, искючая рук, перед принятием св. причастия.

В средние века аскеты на Западе и Востоке перепробовали все эти вышеуказанные способы лишать себя крепкого и спокойного сна.

Большинство же из них изобретало все новые и новые способы, неслыханные средства в борьбе с потребностью сна. Архип Иерапольский спал на мешке, наполненном острыми камнями, а на том месте, где следовало быть подушке, тот же мешок был набит терновником; вместо этого ложа он иногда ложился на другом мешке, служившем ему единственной одеждой, и в этом заключалось единственное послабление, какое он допускал себе по части ночного покоя. Люпициний, знаменитый подвижник Меровингской эпохи (460), живший в одном монастыре на Юре, неизменно проводил ночи в дупле, образовавшемся в одном дереве. Не довольствуясь тем, чтобы делать сон как можно менее покойным и лишать его подкрепляющего действия на человека, многие аскеты употребляли все усилия на то, чтобы сколько возможно ограничить продолжительность сна. Этого достигали частью через то, что старались удлинять вечерние и утренние труды и работы, частью через то, что как это было в монастырях со строгим уставом, не раз, а несколько раз будили подвижников для совершения молитвы. Как строги в этом отношении были порядки в древних восточных монастырях, об этом можно узнать из описаний Кассиана. Кассиан смотрит уже как на послабление монашеского устава, если в субботние дни бдение продолжалось не всю ночь, а давалось монахам отдохновение на один-два часа перед рассветом между бдением и утренней службой, дабы подкрепить себя тем на целый день.

Умереннее были требования в этом отношении св. Бенедикта и большей части западных учредителей монашеской жизни; последние в своих предписаниях следовали его примеру. Они разрешили монахам проводить во сне в зимнее время пять часов ночью от повечерия (9 часов вечера) до восьмого часа ночи, то есть до двух часов утра. А в летнее время, от Пасхи до первого ноября, сон еще на несколько времени удлинялся ввиду длинноты дня и соединенного с этим усиленного дневного труда (сон продолжался до 3 и даже до 4 часов утра). От этого более или менее общего правила, однако же, отступает очень строгий монашеский устав Фруктуоза (666). Он ввел ежедневное ночное бдение, ночное богослужение, продолжавшееся до полуночи, каковое бдение по уставу св. Бенедикта полагалось только с субботы на воскресенье; после ночного бдения по уставу Фруктуоза давалось монахам более или менее короткое время на отдых до пения петуха, после чего начиналась утренняя служба. Очень тоже строги и предписания Колумбана. В уставе Колумбана (VI века) говорится: «Усталый монах приходит к своему одру, уже дорогой начинает он дремать, но прежде чем он соснет, его снова будят!»

В настоящей главе рассказов об аскетизме, в которой речь шла о таких формах плотского самоумерщвления, как босоножие, полное обнажение, весьма кстати сообщить сведения о том аскетическом обычае, который состоит непосредственно в борьбе с чувством холода и в умышленном приучении себя к перенесению самой ужасной стужи.

У некоторых греческих философов, именно циников и стоиков, встречается очень оригинальный способ борьбы с чувством холода, состоявший в том, что они нагие обнимали холодные, как лед, статуи богов из меди или камня и старались оставаться в таком положении как можно долее. В области христианской аскетики нельзя ничего указать вполне аналогичного с вышеприведенным явлением; однако можно находить в ней нечто сходное с этим последним. Так, несколько похожим поступком известен сирийский отшельник св. Иаков (ок. 450); он в продолжение двух или трехдневной молитвы стоял на обледенелой земле, причем снег валился на него в таком обилии, что его пришлось откапывать чуть не лопатами. О греческой императрице св. Феофании, жене Льва Мудрого (Философа), и других подвижницах средних веков передают сказатели их жизни, что среди жесточайшего зимнего холода они охотнее преклоняли колена для молитвы и ложились для отдохновения на холодном каменном полу своих спальных комнат или своих молелен, чем на половике или постели.

Простейший и более обыкновенный способ борьбы с чувством холода или земной стужей состоит в постоянном нарочитом не топлении комнат. Подобное обыкновение встречается в истории аскетизма очень рано. Так, блаж. Феодорит об Аврааме, епископе в Каррах (400 г.), говорит, что употребление огня он считал излишним для какой бы то ни было цели.

Самый смелый и самый тяжелый вид принимает борьбе с неблагоприятным влиянием ветров и непогоды в том случае, когда аскет в продолжение многих дней или даже на всю жизнь остается без всякого крова, под открытым небом. Этот вид аскетизма, как и естественно, встречаем на Востоке, где климат по крайней мере в большую часть года благоприятствует такого рода жизни или значительно облегчает его. В истории подвижников древней церкви находим многих отшельников в Сирии, Палестине, Аравии, Месопотамии, о которых говорит бл. Феодорит, и которые, по его рассказу, или стояли на столпах («На столпах», т. е. на вершинах башен, на открытой площади, окруженной решеткой.) или же были собственно пустынножителями по примеру Иоанна Крестителя (Лк. 1, 80; 2, 3), или пребывали в цистернах и в открытых, не представляющих никакой защиты, пещерах, или, наконец, поселялись на подверженных холоду скалах и горных шпицах (вершинах), открытых для всяких перемен погоды. Многие из этих анахоретов проводили подобную жизнь более или менее долгое время, некоторые всю жизнь. У блаж. Феодорита можно находить подобные рассказы даже о благочестивых женщинах, например, Марине и Кире, носивших железные рубашки. По рассказу других писателей, известная св. Мария Египетская оставалась безо всякого крова более 47 лет, живя в дикой пустыне.

Даже в позднейшее время этот род аскетизма сохранился в значительной мере. В сочинениях Евстафия Фессалоникийского, 12-го века, встречаем указания на многочисленных аскетов, живших вне крова, он упоминает о столпниках, о живущих на деревьях, об обитателях пещер и т. д. На Западе, сколько известно, столпничество не привилось: когда один отшельник, по примеру восточных столпников, устроил себе столп близ Трира, то галльские епископы взглянули на это не благосклонно и приказали разрушить столп. Тем не менее жизнь аскетическая в плохих жилищах весьма известна была на Западе. Многие аскеты жили здесь в незащищенных от ветров пещерах, в жалком шалаше из древесных ветвей, в клетушках, сделанных из моха. Впрочем, пещерожители в истории западного монашества встречаются очень редко.

Другие из числа восточных и западных пустынников намеренно устраивали такие чрезвычайно малые, такие узенькие и такие низенькие келии, что они лишали их обитателей всяких удобств жизни. Пример подобной жизни представляет Маркиан Кирский, который в своей самодельной хижинке не мог ни стоять прямо, ни лежать протянувшись. Такие крошечные и узкие жилища положительно было потребностью для замечательнейших аскетов: по крайней мере исторические свидетельства в этом роде не редки. В древнейшее время монахи прей. Пахомия ночной сон имели в коробах, похожих с виду на гробы; подвижник Варадат, описанный Феодоритом, жил в ящике, похожем на клетку, в котором были сделаны дырочки для света.