Мнения языческих писателей о театре. – Общая черта в зрелищах, осуждаемая христианскими писателями. – Мысли св. отцов и учителей церкви об играх гладиаторских. – Суждения их о разного рода театральных представлениях. – Взгляд их на конские ристалища. – Какие зрелища достойны христианина.
Приступаем к главной задаче нашего очерка, к изложению мыслей св. отцов и учителей церкви о зрелищах. Мысли отцов и учителей древней церкви касательно этого предмета сводятся к тому, чтобы побудить верных сынов христианского общества удаляться зрелищ. Мысли их решительны и строги.
Тем не менее, воззрения их на дело не следует считать излишне строгими, излишне требовательными. Потому что и лучшие из языческих писателей с неприязнью смотрели на театр, не верили в благодетельное действие оного на общество. Знаменитый философ Платон, начертывая в своих сочинениях идеал образцового государства, не делает в этом государстве места ни комедии, ни трагедии, так как они представлялись по нему опасными как для актеров, так и для зрителей. Само искусство комедианта, по его мнению, вводит в жизнь человеческую элемент пустоты, недостойной человека и прямо противоположной простоте нравов.
Он боялся, чтобы желание представлять страсти человеческие не породило желания развивать в душе то, что на сцене стараются представить словами и действиями. Театр по нему возбуждает в трагедии слабую и чувствительную сторону нашего существа, льстит (в комедии) желаниям человека издеваться. Он заключает поэтому, что зрелища могут только поддерживать и увеличивать то, что есть в нас самого дурного.
Аристотель считал опасным театр, по крайней мере для юношества. Римский писатель Цицерон тоже не очень одобрительно смотрел на театр. Он говорил: «Если бы мы не одобряли преступлений, то комедия не могла бы существовать». Несколько веков позже император Юлиан говорит о зрелищах с ужасом и презрением и запрещает языческим жрецам присутствовать на них. Римские поэты считали также действие театра вредным. Овидий, не будучи строго нравственным поэтом, однако же, говорит: «Что другое видим здесь – речь идет о комедии – как не преступление, одетое в нарядную одежду? Отец и дети, мать и дочь, важные сенаторы услаждаются зрелищем, устремляют свои глаза на бесстыдную сцену, настраивают уши для слушания соблазнительных стихов.
Чем более поэт способен портить нравы, тем он лучше награждается; правительство осыпает золотом преступления автора». (См. Скворцева «Трактат Тертуллиана о зрелищах», пер. с франц., стр. 324–326 (Тр. К. Д. Акад. 1865. т. II)).
Следовательно, если христианские писатели осуждают театр, то они в этом случае идут рука об руку с лучшими людьми в язычестве, людьми беспристрастными, поскольку театр есть чисто языческое явление.
Воззрения св. отцов и учителей церкви на зрелища отличаются многосторонностью, глубоким психологическим анализом, строгой верностью духу евангельскому, убедительностью для всех времен.
Общую мысль о несообразности с достоинством христианина посещать зрелища прекрасно раскрывает Тертуллиан, когда уяснит, как много развлечение какими бы то ни было зрелищами вредит собранности духа, бдительности над собой, какие требуются от христианина. Вот его суждения: «Бог повелевает нам чтить св. Духа со всяким смиренномудрием, кротостью и долготерпением, тщящеся блюсти единение духа в союзе мира (Еф. 4, 2. 3); напротив строго воспрещает оскорблять того же Духа в., говоря: всяка горесть, и гнев, и ярость, и клич, и хула, да возмется от вас со всякою злобою (– 31). Каким же образом согласит все сие со зрелищами, тревожащими и так сильно возмущающими дух наш? Где удовольствие, там и страсть, без чего всякое удовольствие неприятно; а где страсть, там и соревнование, без которого всякая страсть неприятна. Соревнование же приносит с собой ссоры, споры, гнев, бешенство, огорчение и все другие подобные страсти, ничего общего не имеющие с обязанностями нашей религии. Положим, что кто-либо мог бы присутствовать на зрелище, соблюдая степенность и скромность, приличные его званию, летам, характеру; но и тут весьма трудно душе пребывать покойной и не чувствовать смятения или тайного какого-либо волнения. Нельзя быть на этих увеселениях, не имея в себе какой-либо страсти, и нельзя иметь страсти, не почувствовав производимого ею на душу действия. С другой стороны, если нет страсти, то нет и удовольствия, и тогда человек остается в печальной бесполезности, находясь там, где нечего ему делать. Вообще всякое суетное и бесполезное деяние кажется неприлично для христиан. Человек сам себя осуждает, поступая заодно с людьми, которым не хочет быть подобен. Для нас не довольно того, чтобы не делать зла; нам не должно иметь общения с теми, кто его делает». (Тертуллиан, глав. XV).
Теперь изложим, как смотрят христианские писатели, в частности, на тот и другой род зрелищ, наиболее распространенных в тогдашнее время в римской империи – на гладиаторские игры, сценические, комические и трагические представления, конские ристалища, какими доводами хотят они предостеречь и удержать христиан от посещения подобного рода зрелищ.
Как смотрят христианские писатели древней церкви на игры гладиаторские? Несоответствие между христианским призванием и зрелищем этих игр ясно бросается в глаза. Прежде всего, по их воззрению, эти игры поселяли в духе христианина пустоту, рассеянность, давали повод к празднословию, шумным неприличным восторгам, а затем ссорам и распрям.
Тертуллиан пишет: «Когда нам запрещено предаваться ярости, то с тем вместе запрещены для нас и всякого рода зрелища, особенно цирк, где ярость главнейше господствует. Посмотрите на народ, поспешающий вне себя к тому месту, где будет происходить зрелище; посмотрите на него, в каком он находится смятении, волнении, одурении, выжидая нетерпеливо, кто останется победителем. Что-то претор замешкался.
Зрители как бы сами привлечены к жребию. Каждый рассказывает свои бредни. Судите о безумии их по их рассказам. Каждый пересказывает соседу своему то, что сам сосед уже видел. Это какое-то ослепление.
Потом начинают горячиться, беситься, ссориться, творить все то, что строго запрещено ученикам Бога мира. Сколько произносят они проклятий, сколько воздают похвал и одобрений недостойным! Но какой пользы зрители могут ожидать для себя, когда вне себя находятся? Они скорбят о несчастии других, радуются о счастии других же: все, чего они желают, все, что клянут, до них не касается. Пристрастие их суетно, ненависть несправедлива. Если какой-либо из буйственных поступков позволителен христианам, то он позволителен им и в цирке; если же всюду запрещен, то запрещен и там». (Тертуллиан, глав. XVI).
Гладиаторские игры далее, по тому же Тертуллиану, производят в человеке путаницу нравственных понятий: мысли о правосудии, человеколюбии извращаются, чувство сострадательности получает ложное направление. Человек вовсе растеривается. Что видел зритель в цирке?
«Кто за долг себе поставляет укрощать буйных людей, тот одобряет атлетов, когда они на позорище друг другу наносят кровавые раны. Кто ужасается, глядя на труп человека, умершего обыкновенной смертью, тот в амфитеатре находит удовольствие пресыщать взоры свои, смотря на тело, коего члены в куски изорванные, плавают в излившейся из него крови. Кто по обязанности своей (судьи) должен присутствовать в амфитеатре для наказания человекоубийцы, тот сам ведет туда на убой жалкого раба (невинного), погоняя его палочными ударами (т. е. таковой сам является человекоубийцей). Кто хочет и требует, чтобы каждый убийца предаваем был казни на растерзание льву, тот просит о даровании свободы гладиатору в награду за то, если он вышел из сражения победителем; в случае же смерти его, изъявляет о нем чувствительное сожаление и сострадание, хотя сам же был орудием его смерти и не оказал ему сначала ни малейшего человеколюбия». Цирк, далее, неприличен христианину потому, что он воспитывает в душе грубые инстинкты, приучает к жестокости и свирепости. Св. Киприан, ей. Карфагенский, пишет: «Для казни человека выкармливается дикий зверь, чтобы он как можно свирепее неистовствовал перед глазами зрителей; искусник учит зверя, который может быть был бы гораздо смирнее, если бы хозяин не учил его свирепствовать. Таким образом, в числе удовольствий предлагается смерть некоторых, чтобы посредством кровавого зрелища научиться жестокости, как будто мало у человека своего собственного неистовства, чтобы не учиться тому публично». (Киприан Карфагенский. «Книга о зрелищах», стр. 342 (Твор. Киприана, т. II, пер. Киев, Д. Ак.)).
Цирки, по учению христианских писателей, внушают человеку чувство кровожадности, извращают совесть. Эти писатели, с точки зрения евангельского закона, прямо объявляют убийцами тех, кто с удовольствием и наслаждением смотрит на смерть подобных себе. Глубокой прочувствованностью отличаются слова Лактанция, писателя конца III и начала IV века, сказанные по этому поводу. «Кто с удовольствием смотрит, когда человек умерщвляется, тот оскверняет свою совесть, хотя бы этот человек был действительно достоин смерти и осужден на казнь по законам. Он почти столько же виновен, как бы принимал участие в убийствах, тайно совершаемых. Подобного рода люди называют игрищами те упражнения, где кровь проливается. Они до того лишены чувств человеколюбия, что думают играть и веселиться, умерщвляя других людей.
Они без сомнения виновнее самих тех, пролитием крови которых наслаждаются. Желал бы я, чтобы мне кто сказал, имеют ли жалость и правосудие те, которые не только позволяют выводить на смерть людей, просящих у них пощады, но недовольны будучи ранами, им причиняемыми, и кровью из ран их текущей, требуют, чтобы они добиты были насмерть; а чтобы кто не спасся, притворись мертвым, вопиют, чтобы заколоты были бедняки, лежащие на земле и покрытые язвами. Они сердятся, когда гладиаторы долго сражаются, не умерщвляя себя, и как бы томясь жаждой крови кричат, чтобы приведены были другие, посильнее. Этот жестокий обычай отъемлет всякие чувства человечества. Кто прилепится к нему, тот не щадит уже и невинных и весьма рад видеть, чтобы со всем светом поступаемо было таким же образом, как с преступниками. Желающие идти по пути правды должны всемерно остерегаться принимать участие в этих публичных убийствах». (Лактанций. «Божественные наставления» (Divinae Institutiones) Кн.6, гл. 20).
Представляя себе всю несоизмеримость обязанностей христианина и пристрастия к посещению цирков, одушевленный Тертуллиан молит и Бога, умоляет и христиан: «Того, чтобы Он отнял у них желание бывать на подобных зрелищах, этих, чтобы они помнили, что они слуги Господни, а театр храм диавола. Приведем внушительные слова Карфагенского учителя.