В «Заключении» не забыли упомянуть и меня:
Ли Мин не проявил достаточной партийной бдительности. Хотя и отпадает обвинение, выдвинутое против него в свое время китайскими товарищами в том, что он скрыл классово чуждое происхождение своей настоящей жены – дочери крупного русского помещика, поскольку Ли Мин сам очень поздно узнал об этом факте и немедленно сообщил об этом китайской секции, а также правильно поступил, когда посоветовал жене рассказать о своем прошлом комсомольской организации, в которой она состояла, но сам факт, что Ли Мин решил связать свою личную жизнь с человеком, о котором он не позаботился узнать подробнее, также характеризует политическую беспечность Ли Мина.
На основе всего этого делался такой вывод:
Ли Мин и по сегодняшний день не дал партии доказательств, что он понял до конца свои прошлые ошибки, что он извлек из них все уроки и что он способен на деле проводить правильную партийную линию.
Ясно, что при таком «Заключении» ИКК должен был тут же отклонить просьбу Ли Мина о восстановлении в партии. Но 9 февраля решение не было принято, заседания ИКК по этому вопросу продолжались 13, 15 и 19 февраля. В них принимали деятельное участие Чжоу Эньлай и Жэнь Биши, которые высказали свою особую точку зрения на оценку Ли Лисаня как политического деятеля и как человека, отличающуюся от той, что была представлена в «Заключении». В официальном протоколе ИКК записано:
Как сообщили в ИКК тт. Джоу Эн-лай и Чжен Лин, партийная деятельность Ли Ли-сяна на протяжении длительного срока и совместной с ним там работы не дает им доказательств для того, чтобы считать, что Ли Лисян окружал себя элементами, политически враждебными партии и революционному движению в Китае, что он имел близкие и личные связи с лицами, ставшими в процессе борьбы КПК крупными провокаторами. Он вместе с КПК вел активную борьбу против китайских троцкистов и правых оппортунистов, активно выступал в защиту СССР. В частности, во время конфликта на КВЖД в 1929 г. Ли Ли-сян требовал, против мнения правых в КПК, активной и вооруженной защиты СССР силами революционных организаций Китая.
Похоже, что благодаря принципиальной позиции Чжоу Эньлая и Жэнь Биши изменилась тональность окончательного варианта оргвыводов. И хотя многие формулировки «Заключения» были сохранены, но указывалось также, что «вместе с тем ИКК находит, что Ли Ли-сян за время его пребывания в рядах КП Китая проделал также и положительную работу».
ИКК не имеет прямых данных о связях Ли Ли-сяна с ныне разоблаченными врагами народа, занимавшими в период работы Ли Ли-сяна в Китае руководящие посты в ИККИ. Наряду с фактом, что один из таких врагов энергично вмешался на VI съезде КПК в 1928 г. в пользу избрания Ли Ли-сяна вновь членом ЦК[78], ИКК установила, что Ли Ли-сян на деле вел активную борьбу с явными троцкистами в КП Китая.
Однако, как гласит китайская поговорка, рукой ноги не переломить. Чжоу Эньлай, конечно, не мог открыто пойти наперекор позиции Коминтерна, исключившего Ли Лисаня из партии. Ему пришлось сказать:
«Решение ИКК об исключении Ли Ли-сяна из партии является правильным, но вместе с тем ему (т. е. Ли Лисаню) следует дать возможность через год поставить вопрос о пересмотре решения, если за этот год он покажет себя положительно на практической работе».
Таким образом, постановление ИКК вышло как бы половинчатым: с одной стороны, подтверждалось решение от 25.02.1938 года об исключении Ли Лисаня из партии, благодаря чему ИКК «сохранил лицо». А с другой стороны, было решено:
Считать возможным через год рассмотреть вновь вопрос о партийном положении Ли Ли-сяна.
Конечно, это было не то, на что надеялся Ли Мин, полагавший, что справедливость должна быть восстановлена, и как можно скорее. Но тем не менее такое постановление давало реальную надежду. И ведь год – это не так уж и много. Значит, через год он сможет вернуться в ряды партии!
И Ли Мину ничего не оставалось, кроме как работать и ждать 1941 года.
Глава 12
Война
И вот он наступил – сорок первый год. Никто не мог предполагать, что он станет зловещим.
Летом, в июне, у меня заканчивались выпускные экзамены в институте. В воскресенье 22 июня с самого утра мы собирались с Ли Мином поехать за город подыскать одну – две скромных комнатки, где можно было бы провести лето на природе.
Утро выдалось чудесное, на небе ни облачка – чего еще было желать для загородной прогулки! К девяти часам утра вернулись домой Володя с женой, проводив пятилетнего сынишку Толика – он уезжал с детским садом на лето в дачную местность. Но мы, Ли Мин и я, почему-то замешкались. И только было собрались выйти, как вдруг из черной тарелки репродуктора, стоявшего на письменном столе (тогда обходились такими радиоточками, радиоприемники были дорогостоящей роскошью), раздался тревожный голос диктора. Он объявил: в полдень, ровно в двенадцать, будет передаваться важное правительственное сообщение. Я была настроена по-выходному и не придала этому особого значения. Но Ли Мин решительно заявил: «Никуда не поедем!»
И, увидев мое расстроенное лицо, добавил: