Лодка с четырьмя матросами отделилась от фрегата. При каждом взмахе весел к дереву её приставали маленькие блестящие точки и она плыла как бы погруженная в полосу света, стройно подвигаясь к качавшейся на волнах лодке.

Громко и отчетливо раздался оклик.

Ответа же было. Тогда за борт лодки ловко зацепили абордажным крюком, и сильные руки подтащили ее. Послышался возглас сострадания: «Бедный мальчик, он умер!»

– Почти ребенок!

– И из господ. Какое хорошее платье!

– Не задерживайте! Может быть, он еще жив!

– Да, он совсем окоченел и похолодел. Тут нет никакой надежды!

Лодку привязали к шлюпке и направились назад, к кораблю. Не без труда доставили на борт безжизненное тело молодого человека и положили на скамью; солдаты убрали обе лодки, и «Король Эдуард» опять отправился в путь. Свет одного из фонарей упал на бледное лицо лежавшего без сознания юноши, и осветил красивое, благородное лицо, светлые, волнистые волосы и руку, белую и маленькую, как и девушки. Одежда мальчика была из тонкого синего сукна, белье изящно, на пальце правой руки надет был бриллиантовый перстень, а часы и цепочка были из золота.

– Маменькин сынок! – сказал один из арестантов. – Барчук, которого стерегли, чтоб на него не пахнул ветерок.

– Из тех, которые родятся, чтоб приказывать. Ах, бедный паренек! понадеялся на себя, и поминай, как звали!

Никто, по обыкновению, не обращал внимания на замечания арестантов. Все офицеры столпились вокруг врача, который осматривал юношу; всех интересовал этот загадочный случай.

– Он жив! – сказал, наконец, представитель науки; – по крайней мере, мне так кажется. Несите его вниз, в лазарет, ребята!

Лейтенант Фитцгеральд, как вахтенный офицер, распоряжался и давал приказания. Взглянув на мраморно-белое лицо обмершего, он остановился, пораженный.

– Разве вы знаете этого юношу? – спросил с удивлением старший офицер.

– Не знаю!.. Пожалуйста, мистер Паркер, не согласитесь ли вы взять на себя мои обязанности на минутку?

– С величайшим удовольствием, сэр.

Поблагодарив наскоро своего товарища, лейтенант Фитцгеральд пошел вниз, за матросами, выносившими молодого человека. В корабельном лазарете врач и два фельдшера тотчас начали приводить его в чувство. Его разделу и растирали щетками и шерстяными одеялами, пока, наконец, он не стал обнаруживать признаков жизни.

– Отощание, – сказал врач, – потеря сил. Но с этим он скоро справится.

Лейтенант Фитцгеральд не отводил тревожного и печального взора от лица незнакомца, и когда тот впервые взглянул на него, он вскричал неверным от волнения голосом: «Аскот!»

Мальчик лежал в согретой постели и жадно глотал вино, которое ему вливал фельдшер. – Что случилось? – прошептал он. – Ведь я был в лодке.