Лейтенант нахмурился. – Ты все еще самая важная персона, Аскот? И твои желания – закон для всего остального мира, не так-ли?

– Если я их оплачиваю, конечно. А кстати, не собираешься ли ты снова начать свои проповеди, Мармадюк?

– Для тебя – нет, – отвечал лейтенант, – потому что ты неисправим. Ты еще до сих пор не подумал поблагодарить капитана. Что ты на это скажешь, Аскот?

– Это ведь такая необходимая процедура! Вероятно, ты надеешься, что добрый человек имеет для меня в запасе назидательнейшую речь, но я разрушу твои надежды.

– Потому что совесть не чиста у вас, сударь. Незаслуженные упреки выслушиваются очень спокойно.

– Я не хочу ничего выслушивать, Мармадюк. Что мне за дело до твоего капитана? Спасать умирающего, это простой долг человека, и я не вижу, с какой стати мне рассыпаться в благодарностях и делать растроганную физиономию. Да кроме того, вы выказали мне так мало любезности, что я право не чувствую никакой особенной признательности. Например, неужели нельзя найти для меня каюты? прислуги? Не лишнее было бы достать для меня ружье и каких-нибудь интересных книг, а прежде всего кормить меня получше, давать вино и какой-нибудь дессерт, напр., плоды, или варенье. Троекратная кормежка и в промежутки стакан простой воды, – это хорошо для рабочего дома, а не для богатых людей. А ведь мой отец богат, и я наследник нескольких миллионов.

– Аскот! Аскот!

– Ну, что такое, Мармадюк? Ведь ты знаешь, что я говорю правду. Когда я буду лордом Кроуфордом, у тебя ни в чем не будет недостатка, – мы всем поделимся по-братски; но для этого теперь ты должен устроить мне сносное существование. Дай мне ружье.

– Это совершенно невозможно. Мы на военном корабле, – ты забываешь об этом.

Аскот пожал плечами. – И книг никаких нет?

– Для развлечения – действительно нет.

Раздосадованный юноша ушел и долго бродил по палубе, пока, наконец, наткнулся на нашего друга. Антон чистил серебряные подсвечники из каюты капитана и спокойно продолжал свою работу, когда к нему подошел Аскотт.

– Не прикажете-ли подать вам стул, сэр?

– Благодарю. Я могу посидеть на этом чурбане. На что это ты смотрел с таким вниманием? На те два корабля?

– Да, два совсем скрылись из вида; а с этими мы разошлись сегодня ночью.

– И это тебя огорчает, потому что на одном из них твой отец?

– Да, сэр, очень.

Аскот помолчал. – расскажи мне про свою жизнь. В каких школах ты учился?

– В школе, в городе Кути. Вы верно и названия такого не знаете?

– Знаю, – сказал Аскот. – Нас заставляли ужасно зубрить географию. Учителя звали воробьем, – мы-таки вдоволь его помучили.