Но в следующие годы внедрение продналога дало хорошие результаты. Заготовки хлеба выросли в разы; пайками было обеспечено практически всё городское население и часть сельских кустарей. Почему не перешли на налог раньше? Возможно, потому что внеэкономическое принуждение проще, тем более в хаотическое время войны. А чтобы взимать продналог, нужны обученные кадры (а где их взять), разветвлённая сеть инспекторов и хоть какой-то опыт.

На территориях же, где властвовали белые, они в отношении крестьян поступали ровно наоборот. Оттолкнули их, объявляя о своих намерениях «перерешить» земельный вопрос в пользу помещиков. А потом выпрашивали из-за границы помощь для поддержания нормального потребления в городах! Вот и проиграли красным. И кстати, они неверно оценили мотивы иностранной помощи: как только лидеры Запада убедились, что белые вернуть Россию не смогут, они перестали их поддерживать.

…С началом нэпа в стране появились люди с громадными капиталами непонятного происхождения, нэпманы. Основные деньги крутились не на производстве и даже не в торговле, а на «рынке» афер и спекуляций. Вспомним книгу И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой телёнок»: описанные в ней примеры жульничества Александра Ивановича Корейко были весьма характерны для 1920-х годов! А те предприятия, что хоть что-то производили, это на 70 % были кустари и ремесленники. Рабочие средних и крупных заводов и фабрик получали нищенскую зарплату и имели ужасные условия быта. В деревне, ставшей после Октября почти сплошь середняцкой, снова оживились кулаки.

Но обстановка в целом стабилизировалась. Исчезла чрезвычайщина, и, как следствие, в феврале 1922 года упразднили ВЧК, чрезвычайную комиссию. Часть её функций (борьбу с бандитизмом, шпионажем, контрабандой; подавление открытых контрреволюционных выступлений, охрану границ, железнодорожных и водных путей сообщения) возложили на созданное в это же время Государственное политическое управление (ГПУ, ОГПУ). Этот орган был уже двумя ступенями ниже, чем ВЧК, поскольку подчинялся не Совнаркому, а НКВД. Время от времени в ОГПУ создавали «тройки» для предварительного рассмотрения отдельных видов преступлений, а иногда они даже имели право вынесения приговоров, но расстреливать теперь можно было только бандитов, пойманных на месте преступления с оружием в руках.

Репрессии против взяточников, расхитителей и прочих нехороших бюрократов плавно перетекли в ведение того же НКВД и Наркомата юстиции.

Взяточничество в отличие от периода военного коммунизма шло в рост. В нищие времена первых лет Советской власти заводы, можно сказать, не работали, денежное обращение практически отсутствовало, а функции органов управления были настолько неопределёнными, что часто было неясно, кому следует давать. Да и чтó это были за взятки! Смех один: то остатки семейных драгоценностей, то мешок зерна; этим расплачивались за пропуск подводы с тем же зерном в город для продажи или за уклонение от обязательных общественных работ.

Зато нэп дал чиновникам, контролирующим предпринимательство, широкое поле для обогащения! Дзержинский писал в циркулярном письме: «Всем известно, каких размеров достигло взяточничество во всех областях хозяйственной деятельности Республики и что особенно широкое распространение этого зла отмечается именно на транспорте. Мы должны отдавать себе отчёт в том, что взятка имеет глубоко классовый характер, что она есть проявление мелкобуржуазной частнокапиталистической стихии, направленное против основ ныне существующего строя».

Ленин называл взяточничество основной напáстью в одном ряду с коммунистическим чванством и безграмотностью.

Одних взяточников убирали, другие приходили им на смену. Ленин был вынужден с горечью признать, что все попытки получить честного чиновника ни к каким зримым результатам не привели: «Мы уже пять лет суетимся над улучшением нашего госаппарата, но это именно только суетня, которая за пять лет доказала лишь свою непригодность или даже свою бесполезность, или даже свою вредность. Как суетня, она давала нам видимость работы, на самом деле засоряя наши учреждения и наши мозги»[57].

В письме наркому юстиции Д. И. Курскому Владимир Ильич требовал «образцовых процессов» против «мерзавцев, злоупотребляющих новой экономической политикой»; «тройной кары коммунистам» за подобные действия[58]. Призывал «карать беспощадно, вплоть до расстрела, и быстро», но злоупотребления продолжались.

Советские бюрократы, как и всякие вообще бюрократы — исполнители грозных указаний «сверху», живо откликались на такие призывы, организуя «кампании борьбы». В одном из циркуляров Наркомюста от 1927 года предписывалось:

«В течение… месяца… повсеместно и единовременно назначить к слушанию по возможности исключительно делá о взяточничестве, оповестив об этом в газете, дабы создать по всей республике впечатление единой, массовой и организованно проводимой судебно-карательной кампании».

Позже, в 1929 году, в связи с политикой раскулачивания чиновники-взяточники расплодились в деревне. Пленум Верховного суда определил: «Все случаи получения должностными лицами магарыча, то есть всякого рода угощения в каком бы то ни было виде, подлежат квалификации как получение взятки». Ведь взяточник мог за мзду отпустить настоящего кулака, а в ссылку отправить справного хозяина, поломав жизнь целой семье!

В годы нэпа сельское хозяйство наращивало темпы, а промышленность практически остановилась. Стоимость сельхозпродуктов упала, а цены на промтовары держались высокими. На этих «ножницах» деревня теряла половину своего платёжеспособного спроса. Как и в прежние времена, капитализм не смог обеспечить индустриального рывка. Обсуждение этого кризиса вылилось в открытую партийную дискуссию. Спорили, можно ли у нас строить социализм, или продолжать держаться нэпа и капитализма. Идейные коммунисты, не согласные с возвратом капитализма, тысячами выходили «из рядов», а то и кончали жизнь самоубийством. Высшие лица вели борьбу за место лидера, а главными претендентами были Л. Д. Троцкий, И. В. Сталин, Л. Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев.

21 января 1924 года умер В. И. Ленин. Председателем Совнаркома стал А. И. Рыков. Генеральным секретарём партии с апреля 1922 года был И. В. Сталин.

В декабре 1925 года на ХIV съезде ВКП(б) Сталин критиковал Троцкого за его уверенность в необходимости мировой революции, утверждая, что основной интерес партии в том, чтобы защитить коммунистическую систему, разработанную в Советском Союзе. Но Троцкий потерял уже важные посты наркомвоенмора и предреввоенсовета, а с ними и возможность влиять на политику, и вместо него на Сталина и его группу (Молотов, Рыков, Бухарин и др.) обрушился Г. Е. Зиновьев — выступив, таким образом, против позиции большинства. В дискуссии о возможности построения социализма в одной стране победила линия Сталина. (Через год Зиновьева отстранили от руководства Ленсоветом и Исполкомом Коминтерна, вывели из Политбюро. Тогда он объединился с Троцким, и в 1927 году вылетел из ЦК, из партии, из Общества старых большевиков, а потом его ещё и выслали.)

Вслед за Зиновьевым наступление на Сталина повёл Л. Б. Каменев. На том же съезде партии он говорил: «Наш генеральный секретарь не является той фигурой, которая может объединить вокруг себя старый большевистский штаб». И был абсолютно прав, но также абсолютно не понимал, что Сталину не нужен был старый большевистский штаб. Он уже перерос и романтический коммунизм с его мировой революцией, и догматический социализм, перейдя к прямому государственному строительству. (Через месяц Каменев потерял свои посты в СНК и СТО СССР, в октябре 1926 года был выведен из Политбюро, в ноября получил пост полпреда в Италии, в октябре 1927-го его вывели из членов ЦК ВКП(б), в декабре 1927-го исключили из партии и затем выслали из Москвы).

XV съезд партии в 1926 году сделал вывод, что «левые» оппозиционеры — это ревизионисты, отказавшиеся от марксизма-ленинизма, поскольку они отрицают возможность победоносного строительства социализма в СССР. Здесь тонкость в том, что марксизм как раз не предполагал возможности такого победоносного строительства. Неслучайно и Ленин говорил, что нэп — лишь средство продержаться до мировой социалистической революции. С точки зрения теории, это не оппозиционеры с марксовой догмой, а сам Сталин был ревизионистом марксизма и фальсификатором ленинизма! Но с точки зрения марксистской практики Сталин был прав, он имел большинство на съезде, и партия под его руководством продолжила строить социализм.