В 1927 году «группа большевиков-ленинцев» (включая Троцкого) подписала обращение, обвиняя Сталина в подавлении внутрипартийной демократии «вопреки всему прошлому большевистской партии, вопреки прямым решениям ряда партийных съездов». Очевидно, они не могли оценить эволюционности социального развития, а ведь сами в своём прошлом шли «вопреки всему прошлому»: боролись с царизмом, свергали Временное правительство…

В 1928 году бывшего всесильного вождя Троцкого выслали из Москвы, а в январе 1929 из СССР. А из Конституции страны вскоре исчезла объявленная ранее цель: победа социализма во всех странах мира.

На рубеже 1927‒1928 годов крестьяне решили не сдавать хлеб государству, а придержать его до весны, когда цены на него поднимутся. В результате в крупных городах возникли сбои в снабжении населения продовольствием, и правительство вынуждено было вводить карточную систему распределения продуктов. В ходе поездки в Сибирь в январе 1928 года Сталин предложил применить чрезвычайные меры давления на крестьян при проведении хлебозаготовок, в том числе использовать уголовный кодекс для укрывателей зерна. Шла уже речь о широкой коллективизации, тем более что к 1927 году различными формами кооперации было охвачено свыше трети крестьянских хозяйств, появились уже и колхозы.

Бухарин поддерживал сталинскую теорию «социализма в одной отдельно взятой стране», но был и активным сторонником нэпа. То есть он противился ускорению процессов. Двумя годами раньше он выдвинул свой знаменитый лозунг, обращённый к крестьянам: «Обогащайтесь, накапливайте, развивайте своё хозяйство!», указав, что «социализм бедняков — это паршивый социализм», а в 1928-м выступил против усиленной коллективизации, предлагая постепенное движение к колхозам, сохранение кулаков (чтобы они постепенно уравнялись с остальными селянами), а индустриализация пусть идёт «черепашьими темпами» на основе нэпа. Все другие подходы, в первую очередь сталинский, он называл «авантюристическими».

Когда зимой 1928‒1929 годов хлебозаготовительные трудности повторились и стало ясно, что нэп упёрся в тупик, хлебозаготовки сорваны, а индустриализация не идёт никакими темпами, этот его лозунг был осуждён руководством партии. Бухарин, Рыков, Томский и их сторонники лишились постов, а некоторых деятелей оппозиции исключили из партии на основе резолюции Х съезда «О единстве партии», требующей от меньшинства подчинения решениям большинства. (В июне 1929-го Бухарина вывели из Президиума Коминтерна, в ноябре 1929-го из Политбюро.)

В 1934-м на XVII съезде он заявил: «Обязанностью каждого члена партии является сплочение вокруг товарища Сталина как персонального воплощения ума и воли партии».

В период нэпа страна поднялась на горку, с которой было несколько путей. Выбор движения в одном направлении — осуществление социалистической модернизации, вёл к устойчивому состоянию. Движение в другом направлении — к раздуванию мировой революции за счёт своих ресурсов, означало катастрофическое торможение. Третье направление — медленное развитие на основе нэпа, вело, если называть вещи своими именами, к смерти страны.

По сообщению С. Г. Кара-Мурзы, в 1989 году было проведено экономическое моделирование варианта продолжения нэпа на 1930-е годы. Расчёты показали, что рост основных производственных фондов был бы в интервале 1‒2 % в год. При таком «щадящем» варианте наша экономика нарастающими темпами отставала бы не только от Запада, но и от роста населения СССР (2 % в год), что, во-первых, гарантировало бы нарастающее обеднение населения, а во-вторых, предопределило бы поражение при первом же военном конфликте. Поэтому прав был Сталин, что и подтвердила победа в войне 1941‒1945 годов.

Но кто такой был в то время Сталин, и кто были оппозиционеры, с точки зрения теории «русских горок»? Сталин был «хозяином», выразителем интересов народа, а те, кто спорил с ним — «элитой», мешавшей переходу к мобилизационной экономике и рывку. И судьба их сложилась сходно с судьбой тех представителей правящего слоя, которые мешали в своё время Ивану Грозному и Петру I.

По свидетельству писателя К. М. Симонова, население с пониманием относилось к происходящему: «Хотя в разговорах, которые я слышал, проскальзывали и ноты симпатии к Рыкову, к Бухарину, в особенности к последнему, как к людям, которые хотели, чтобы в стране полегче жилось, чтоб было побольше всего, как к радетелям за сытость человека, но это были только ноты, только какие-то отзвуки чужих мнений. Правота Сталина, который стоял за быструю индустриализацию страны и добивался её, во имя этого спорил с другими и доказывал их неправоту — его правота была для меня вне сомнений».

Компромиссный вариант развития страны был отвергнут. Россия вступила на путь к устойчивому состоянию — созданию государственной экономики.