Цена возобновления территориальных приобретений

Значит, надо искать деньги за рубежом. Хотя правительству Шамира очень не хотелось снова обращаться к Соединенным Штатам, оно все-таки надеялось, что Вашингтон, по крайней мере, выступит в качестве гаранта погашения 10 млрд долларов, взяв на себя роль сопоручителя — и тем самым обеспечив Израилю возможность платить хотя бы не столь обременительный ссудный процент. Эта надежда была сопряжена с другой надеждой Шамира — что столь значительное увеличение численности населения страны обеспечит демографическую основу для “Великого Израиля”. Ведь в последнее время сторонники Израильской партии труда и прочие умеренные силы в один голос предупреждали, что продолжение оккупации территорий — это бомба с часовым механизмом, угрожающая еврейскому населению Израиля. Через каких-то двадцать лет, утверждали они, арабы составят там большинство. Но вот, начиная с лета 1990 г., начался стремительный приток советских евреев, и для Шамира, а также для его нового правого кабинета, это стало убедительным аргументом, доказывающим беспочвенность таких страхов.

Ведь к этому времени премьер-министр Шамир в значительной степени отошел даже от обязательств, взятых на себя Менахемом Бегином согласно Кэмп-Дэвидским соглашениям. Напомним, что в рамках этого документа Бегин отчасти поступился своей изначальной ревизионистской аннексионистской идеологией. Впоследствии же, подстегнутый партнерами блока правых и ортодоксальных партий, он “интерпретировал” свои заверения, данные Садату и Картеру, разъяснив, что он всегда имел в виду получение палестинцами автономии личной, но не территориальной. Иными словами, арабы получают в свою юрисдикцию лишь гражданские вопросы, но не территорию. И все-таки даже Бегин — в отличие от Шамира — не отрицал прав арабов Восточного Иерусалима на участие в палестинских выборах или в переговорах по вопросам автономии и не требовал права вето относительно кандидатур арабских представителей.

Вот почему реакция Вашингтона на просьбу стать гарантом по долгосрочным займам Израиля была более чем прохладной. Гуманистические взгляды президента Буша были всем хорошо известны — равно как и та роль, которую он сыграл в деле спасения эфиопских евреев, что весьма высоко было оценено в Израиле. Вместе с тем и президент, и государственный секретарь Джеймс Бейкер превосходно были осведомлены относительно того, что лондонское соглашение Переса—Хусейна торпедировал не кто иной, как именно Шамир. И поэтому в сложившейся ситуации они заявили без околичностей: израильские намерения лишить арабов Восточного Иерусалима политических прав являются неприемлемыми. То же самое относится и к намерениям Израиля воспользоваться американскими деньгами для субсидирования поселенческого процесса на Западном берегу и в Восточном Иерусалиме. В ответ на это Шамир высказал хорошо разыгранное “искреннее” удивление. Ни в каком виде, заявил он, — ни как прямые субсидии, ни как гарантии по займам — американские деньги не будут использованы для расселения израильтян за пределами Зеленой черты. Впрочем, реакция Вашингтона на это была не менее откровенной: известно, что деньги, поступающие в Израиль, являются “взаимозаменяемыми” — иными словами, они используются для реализации исключительно израильских проектов — однако высвобождаемые при этом израильские средства идут на нужды поселенцев. Похоже, что президент не намеревался отступаться от своего.

Впрочем, от своего не намеревался отступаться и Шамир. Премьер-министр собирался всеми силами ускорить реализацию своей поселенческой программы. Ведь даже если бы он отступил от данных им обязательств, его все равно принудили бы к их выполнению ультраправые силы. К концу 1990 — началу 1991 г. представители этих сил осознали, что интифада явно затихает — как благодаря действиям израильской армии, так и вследствие ухудшения экономического положения палестинцев. Тогда эти воинствующие активисты решили самостоятельно продолжить свою агрессивную поселенческую кампанию. И вот в октябре 1991 г. сотни ортодоксальных евреев, в основном члены Гуш Эму ним, ворвались в арабскую деревню Силуан (с 1967 г. в составе Иерусалима), во двор, объединявший шесть домов. Незадолго до этого они купили этот участок земли у арабского владельца, и вот теперь, не обращая внимания на возмущенные протесты палестинцев, которые заявляли о наличии у них прав на жилье, они принялись насильно выселять арабские семьи из этих домов. Вскоре на место происшествия прибыла полиция и удалила поселенцев. Однако два месяца спустя правительство Шамира ретроактивно одобрило эту попытку захвата, и через несколько дней активисты вернулись в Силуан в сопровождении большого числа полицейских. Ворвавшись в эти шесть домов, они на сей раз довели выселение арабских жильцов до конца.

Этот захват жилья в Силуане был частью крупномасштабных действий, спланированных тремястами учащимися ешивы Атерет га-коганим, и предусматривал еврейскую колонизацию двадцати двух “ничейных”, то есть населенных только арабами, земельных участков Восточного Иерусалима. Активисты не сомневались в своей правоте — ведь, в конце концов, в качестве одного из “символов веры” Ликуда давно уже было провозглашено увеличение численности населения “Большого Иерусалима” до одного миллиона евреев, с тем чтобы соединить город с крупнейшим еврейским поселением Западного берега Маале-Адумим, находившимся в трех милях к востоку от столицы. Надо сказать, что численность еврейского населения Иерусалима уже составляла к концу 1991 г. 523 тыс. человек, включая 150 тыс. в Восточном Иерусалиме и 35 тыс. в близлежащих поселениях Западного берега. Однако это было достигнуто способами, ничего общего не имевшими с безудержной воинственностью Атерет га-коганим. Эти фанатики, поселившись в мусульманской части Старого города еще в 1978 г., не скрывали своих планов разрушения мечетей Аль-Акса и Омара (Купол над скалой), самых почитаемых мусульманских святынь, построенных на развалинах Второго храма. После того как Храм будет отстроен, верили они, наконец настанет долгожданный мессианский век. Вдохновляемая Атерет га-коганим небольшая группа, состоявшая из нескольких десятков человек и взявшая себе название “Ревнители Храмовой горы”, собиралась каждую осень в дни праздника Суккот и выступала с требованиями организовать “массовое паломничество” с целью возвращения Храмовой горы в еврейские руки. Одно из таких собраний, 8 октября 1990 г., в котором приняло участие около 3 тыс. харедим, закончилось жестоким побоищем, в ходе которого погибло 17 палестинцев и еще 150 получили ранения. Случившееся получило широкое освещение в средствах массовой информации и было осуждено решением Генеральной Ассамблеи ООН.

Атерет га-коганим обычно прилагали усилия к тому, чтобы избежать насилия. Однако, благодаря своей настойчивости и агрессивности, они успешно выполняли задачу, которую ставили перед собой все фундаменталисты: держать в постоянном напряжении жителей Мусульманского квартала Старого города. Еще в 1987 г. они сумели приобрести там 70 арабских владений на общую сумму в 10 млн долларов. Затем они поставили своей целью проникнуть в Христианский квартал (также населенный преимущественно арабами). Во время праздника Песах, и апреля 1990 г., 150 активистов Атерет га-коганим проникли в монастырскую гостиницу Св. Иоанна, что неподалеку от храма Гроба Господня. Это здание, находившееся во владении Греческой православной церкви, на протяжении десятилетий арендовалось неким Матиосом Матосяном, армянином, который сдавал в субаренду жилье арабским семьям и паломникам из европейских стран. За несколько месяцев до описываемых событий Матосян сменил свою “клиентуру” и сдал все здание за три с половиной миллиона долларов неизвестной панамской компании SBC, Ltd. А та, в свою очередь, сдала дом Атерет га-коганим, которые немедленно переименовали его в Неот Давид. Ариэль Шарон, и сам имевший квартиру в Мусульманском квартале (приобретенную для него Атерет га-коганим), навестил поселенцев и поздравил их с новосельем.

Произошедшее вызвало резкую критику в адрес Израиля во всем мире. В знак протеста все христианские церкви Израиля и Западного берега, включая и сам храм Гроба Господня, не открывались 27 апреля, в Великую пятницу. Кардинал Нью-Йорка Джон О’Коннор, всегда бывший другом Израиля, осудил случившееся как “бесстыдный” заговор. Ариэль Шарон, в свою очередь, обвинил кардинала в антисемитизме. Премьер-министр Шамир ограничился формальным отрицанием подозрений относительно того, что якобы его правительство в тайне оказывало содействие поселенцам. Шамир лицемерил. Правительство и в самом деле перевело, по секретным каналам, 1,8 млн долларов компании SBC, Ltd. в качестве поручительства за субаренду. Как бы то ни было, Греческая православная церковь заявила, что эта сделка была незаконной, и справедливость этого заявления была признана израильским судом, который издал постановление, согласно которому поселенцы должны были освободить помещение. Правда, суд постановил также, что в здании могут оставаться “двадцать человек — охрана и обслуживающий персонал” — на протяжении предстоящего судебного процесса. Вряд ли можно назвать совпадением то обстоятельство, что эти “двадцать человек” были поселенцами Атерет га-коганим, жившими в здании вместе со своими семьями. Мэр Иерусалима Тэдди Колек, так много сделавший за время своего пребывания на этом посту для превращения города в соцветие плюрализма, был вне себя от гнева. Его мечта о мультикультурном городе рассыпалась на глазах.

Надо сказать, что Иерусалим к 1990 г. стал отражением правительственной территориальной политики в миниатюре. И здесь снова главную роль играл Ариэль Шарон. Этот напористый отставной генерал, занимая пост министра жилищного строительства, хотел воплотить в жизнь свою мечту: увеличить число еврейского населения на территориях со 100 тыс. человек до 300 тыс. на протяжении ближайших двадцати лет. С этой целью в феврале 1991 г. он предложил строительным подрядчикам премию размером в 5 тыс. долларов за каждую единицу жилья, построенную за срок менее восьми недель. Новые стимулы были предложены и самим поселенцам. Так, в 1991 г. семья, покупавшая дом на территории Западного берега, могла взять ипотечную ссуду размером в 71 тыс. долларов без процентов, за вычетом 17,5 тыс. долларов, а по этой сумме проценты составляли всего лишь 4,5 %; и после пяти лет проживания 10 тыс. долларов ссуды становились подарком. Но более того — под различными финансовыми предлогами Шарон начал обходить правила Земельного управления Израиля, предоставляя “привилегированным” поселенцам земельные участки бесплатно. В апреле 1992 г. эта практика Шарона была осуждена в докладе Государственного контролера, но самого Шарона это, похоже, вовсе не обескуражило — и все осталось, как и было до доклада.

После 1990 г., по мере роста численности поселенцев, имеющих оружие, а также количества оружия, имеющегося в их распоряжении, самоуправство этих людей перешло все границы. Одна из военизированных групп, сосредоточенных в Кирьят-Арбе, даже опубликовала руководство по ведению боевых действий, призывая поселенцев “самим вершить правосудие” (по отношению к арабам) и рекомендуя использовать разрывные пули “дум-дум”. Некоторые поселенцы совершали нападения на палестинские деревни по ночам, заявляя при этом: “Арабы не боятся армии — но они боятся нас”. Их редко задерживали — и уж, несомненно, не задерживали вовсе во времена нового правительства Шамира. В ноябре лидер партии Ках Меир Кагане по пути в Нью-Йорк был убит неким египетским эмигрантом. На следующий день правительство Шамира опубликовало официальное сообщение, в котором выражалось глубокое сожаление в связи с его смертью.

Терпение американцев исчерпано

Нельзя сказать, что в сфере международных отношений последствия правления Шамира были для Израиля исключительно негативными. Как уже отмечалось, ряд “нейтральных” стран изъявили готовность установить либо возобновить официальные дипломатические контакты с Израилем (Гл. XXXII. Конец политики авантюризма). Однако в январе 1988 г. Совет Безопасности ООН единогласно осудил Израиль за то, что власти страны подвергали тюремному заключению и высылке арабских жителей, участвовавших в демонстрациях. Разочарование стран Запада нашло наиболее явственное отражение в политике Франции по отношению к Израилю. Будучи в первый раз избранным на пост президента Франции в 1981 г., Франсуа Миттеран, социалист и человек, известный своим хорошим отношением к евреям, не скрывал своих симпатий к еврейскому государству. Он не стал слишком демонстративно выражать свое недовольство по поводу израильской бомбардировки ядерного реактора в Ираке. Он дважды бывал в Израиле, став, следует отметить, первым президентом Франции, посетившим еврейское государство. Миттеран хотел создать атмосферу, благоприятную для реализации Кэмп-Дэвидских соглашений, и потому — единственный из лидеров стран ЕЭС — он не поддерживал постоянные осуждения Израиля. И все-таки к 1987 г. даже Миттеран не смог больше воздерживаться от критики поселенческой политики Израиля, после чего он стал принимать во Франции Ясира Арафата и других представителей ООП.

И вот, наконец, Соединенные Штаты, при администрации Буша, приняли по отношению к Израилю политику более строгую, чем когда-либо со времен Эйзенхауэра—Даллеса. Такая перемена отношений стала возможной, поскольку и внутри еврейской общины США прошла трещина — еще не очень значительная в 1970-х гг., но все больше и больше расширявшаяся после Ливанской войны, после дела Джонатана Полларда и приведшая едва ли не к расколу в годы палестинской интифады. Идея “единого Израиля” была не чужда ультраортодоксальным элементам общины. Подобно их единомышленникам в Израиле, они следовали призывам своих раввинов, противившихся уходу из “Богом заповеданных” Иудеи и Самарии (Гл. XXVIII. Главная тема: поселения. Гл. XXXI. Усиление идеологического противостояния). На протяжении многих лет даже такие организации, представляющие большинство еврейского населения США, как Антидиффамационная лига и Конференция президентов основных еврейских организаций, провозглашали принцип единства мнений с правительством Израиля — вне зависимости от политической ориентации последнего. Тем не менее представители реформистского иудаизма первыми стали вслух критиковать политику территориальных приобретений Израиля, и их позицию разделяли представители Американского еврейского конгресса. К 1988 г., когда интифада была в самом разгаре, явно выраженное снижение эффективности кампаний, проводимых Объединенным еврейским призывом, стало отражением замешательства и неоднозначного отношения к Израилю со стороны американского еврейства в целом.

Таким образом, не было ничего удивительного в том, что инициатива поисков выхода из арабо-израильского тупика должна была стать результатом совместных усилий израильтян и американских евреев. На протяжении ряда лет все большее число израильских журналистов, равно как и депутаты кнесета от левых партий, нарушали официальный запрет израильских властей относительно частных контактов с ООП. Встречаясь с Ясиром Арафатом и другими руководителями ООП в Тунисе или в европейских странах, они затем во всеуслышание сообщали о содержании своих бесед. К концу 1980-х гг. даже правительство Шамира уже перестало требовать наказания тех, кто нарушает этот запрет. Затем, в июне 1988 г., Арафат и его заместитель Бассам Абу Шариф опубликовали документ, в котором отмечалось, что они не против прямых переговоров с Израилем и готовы наконец признать законность требований Израиля безопасного существования. Такая инициатива объяснялась целым рядом существенно важных факторов. Прежде всего, следует назвать тяжелое положение палестинцев и вместе с тем намерение палестинского руководства использовать тактические преимущества интифады, прежде чем она, достигнув пика, начнет затихать. Далее, фактическое прекращение поддержки со стороны Советского Союза. Потом — настойчиво циркулировавшие слухи о возможной двусторонней договоренности между королем Хусейном и Шимоном Пересом. К этому следует добавить обеспокоенность палестинцев притоком репатриантов из Советского Союза, что создавало новые демографические возможности для заселения Западного берега. И все-таки самым значимым фактором было явно выраженное безразличие всего арабского мира к судьбе палестинцев. Так, на совещании стран Арабской лиги в Аммане в ноябре 1987 г. основное внимание собравшихся было уделено ситуации, связанной с непрекращающейся войной между Ираком и Ираном (Гл. XXXIV. Огненный ветер с Персидского залива). Что касается палестинского вопроса, то он на этом совещании фактически не рассматривался.

Немедленным следствием инициативы Арафата стало проведение ряда неофициальных встреч, организованных сначала в Стокгольме в марте 1988 г. под эгидой заместителя министра иностранных дел Швеции Пьера Шори, в которых приняли участие делегация ООП во главе с Бассамом Абу Шарифом и двое американских евреев, Стэнли Шойнбаум и Рита Хаузер. Шойнбаум, житель Лос-Анджелеса, был видным деятелем Демократической партии, либералом по убеждениям и старым другом Пьера Шори; Хаузер, представлявшая Республиканскую партию, жила в Нью-Йорке и, будучи юристом, в свое время работала в администрации Никсона. Оба американца имели тесные связи с Международным центром мира на Ближнем Востоке, организацией, созданной в 1982 г. Абой Эвеном и Пьером Мендес-Франсом. Прежде чем начать переговоры с представителями ООП, Хаузер и Шойнбаум проконсультировались с заместителем государственного секретаря Ричардом Мерфи, чтобы определить для себя тот минимальный уровень, на котором администрация США готова вступать в дипломатические контакты с ООП. Мерфи подчеркнул, что Арафат должен в явном виде признать Резолюцию ООН № 242, в которой подтверждается “право Израиля на существование в качестве независимого государства ближневосточного региона”, а также “осуждается и объявляется неприемлемой террористическая деятельность в любых ее видах”.

Сначала в Стокгольме, а затем, полгода спустя, в Женеве Хаузер и Шойнбаум оказывали давление на представителей ООП, требуя признания этих положений ооновской резолюции. Особо благоприятными оказались обстоятельства в Женеве, где Генеральная Ассамблея ООН именно в это время собралась для того, чтобы выслушать обращение к ней Арафата — которому, как террористу, власти США не давали визу для въезда в Нью-Йорк. Средства массовой информации широко освещали все происходящее в Женеве. И вот 14 декабря Арафат подтвердил на пресс-конференции свое безусловное признание Резолюции № 242. “Я признаю право всех сторон ближневосточного конфликта на мирное и безопасное существование, — заявил он, — включая Палестинское государство, Израиль и все соседние государства”. Реакция США была максимально оперативной — буквально через несколько часов государственный секретарь США Джордж Шульц заявил в Вашингтоне, что больше не существует препятствий для официальных контактов между ООП и США. И вскоре эти контакты возобновились — впервые с 1975 г., в предварительном порядке, с участием посла США в Тунисе.

Тем временем в Иерусалиме правительство Шамира высказало свое крайнее недовольство. И тогда, и впоследствии израильские официальные лица подчеркивали, что председатель ООП отнюдь не демонстрирует аналогичную “гибкость” в своих заявлениях относительно Израиля, когда он делает их в странах арабского мира. И этот человек, и возглавляемое им движение должны рассматриваться как угрожающие самому существованию Израиля. Тем не менее важно отметить, что высказывание Арафата, при всей его неоднозначности, было воспринято с явной признательностью и облегчением не только администрацией Рейгана, но также видными деятелями конгресса США и ведущими американскими журналистами. В конце 1980-х гг. мало кому из осведомленных американцев надо было напоминать о долгах Израиля Соединенным Штатам. Ведь помимо дипломатической и военной поддержки, а также торговых соглашений, основанных на режиме наибольшего благоприятствования для еврейского государства, Вашингтон на протяжении многих лет вливал в Израиль десятки миллиардов долларов в виде грантов, фондов экономической поддержки, а также совместных научно-исследовательских и конструкторских разработок. Действительно, сторонники Израиля утверждали, что эти капиталовложения являются в высшей степени целесообразными со стратегической точки зрения, но все же нельзя не отметить, что еврейское государство являлось получателем самых щедрых американских пожертвований — по сравнению с любой из стран мира. Разве такая щедрость не давала Вашингтону права рассчитывать на определенную гибкость политического курса Иерусалима?

В марте 1988 г., в последний год нахождения у власти администрации Рейгана, сенатор Карл Левин (демократ, избранный от штата Мичиган) направил послание государственному секретарю Шульцу. Заверив адресата в своей безусловной поддержке ближневосточной мирной инициативы, выдвинутой Госсекретарем, автор выражал свою “обеспокоенность” по поводу того, что премьер-министр Израиля Шамир категорически отвергает эту инициативу. В числе 29 политических деятелей, подписавших это письмо, были видные произраильские представители обеих партий, и в их числе шесть сенаторов-евреев, включая самого Левина. Два года спустя, в феврале 1990 г., сенатор Роберт Доул (республиканец, штат Канзас) пошел еще дальше. Отметив, что текущий бюджетный законопроект на 1991 г. содержит традиционные ассигнования Израилю в размере 3 млрд долларов в виде экономической и военной помощи, сенатор Доул в своем письме в редакцию “Нью-Йорк таймс” предложил, чтобы по меньшей мере 5 % от этой суммы было предоставлено новой демократической России и другим странам бывшего советского блока. Предложение Доула свидетельствовало о чем-то большем, нежели просто переоценке американских дипломатических приоритетов. В своих последующих интервью этот видный деятель Республиканской партии не скрывал, насколько в Сенате возмущены “избиениями и убийствами арабских женщин и детей”. Сенатор, разумеется, настаивал на том, чтобы Соединенные Штаты прекратили “поощрять” такую политику.