Становление государства

До Синайской кампании положение Израиля можно было сравнить с осажденным со всех сторон лагерем беженцев, жители которого, обитая в засушливом и бедном краю, предпринимают отчаянные попытки наладить свою жизнь, сталкиваясь при этом с тяжелейшими проблемами экономического, социального, внутриполитического и военного характера. Начиная с 1956 г. все это ушло в прошлое. Государственные границы стали достаточно безопасными. Израильская армия, которая до 1953 г. постоянно сталкивалась с организационными и кадровыми трудностями, была преобразована в эффективный военный механизм; кроме того, она одновременно сделалась еще и самым значимым фактором объединения общества. В известном смысле операция Кадеш явилась своеобразным завершением титанических усилий по интеграции страны. Освоение обширных земельных площадей, эффективное использование оставленной или секвестрованной (временно конфискованной) арабской собственности, увеличение экономической помощи, предоставляемой США, Германией и мировым еврейством, — все это наконец стало давать плоды. Иными словами, перед Израилем уже стояла не проблема выживания, но, скорее, вопрос выбора альтернативных путей развития.

Одним из самых очевидных следствий израильской победы стал стремительный и весьма впечатляющий рост числа репатриантов — достаточно назвать две цифры: 55 тыс. человек за 1956 г. и 70 тыс. человек за 1957 г. На первых порах большинство репатриантов прибывало из стран Северной Африки и Египта. К первой категории относились евреи, не решавшиеся на отъезд до конца 1956 г. из опасения набегов федаинов или египетской агрессии, постоянно угрожавшей безопасности Израиля. Обе угрозы, со всей очевидностью, остались в прошлом. Теперь предстояло сделать очевидный выбор между исламской ксенофобией в Марокко и гарантированной безопасностью в еврейском государстве. То же самое можно было сказать и относительно ситуации, в которой оказалось египетское еврейство. Правительство Насера, униженное своими военными поражениями, приняло целый ряд законов и постановлений, отрицательно сказавшихся на возможностях трудоустройства, жилищных условиях и даже личной безопасности “иностранцев”. Будучи наиболее уязвимым “национальным меньшинством” Египта, евреи (в количестве порядка 25 тыс. человек) выехали из страны зимой 1956–1957 гг., “оплатив” свой отъезд в Европу самым простым образом: их вынудили оставить в стране все свое имущество. Две трети этих беженцев были затем переправлены в Израиль усилиями Еврейского агентства. Владея иностранными языками и имея достаточный опыт деловой активности, они поселились по большей части в приморских городах, и многие из них нашли работу в банках, в туристическом и гостиничном бизнесе.

Жертвами политических потрясений стали не только североафриканские евреи, но и евреи, жившие в странах коммунистического блока. Около 40 тыс. европейских репатриантов, в основном из Польши и Венгрии, прибыли в Израиль в 1957 г. В период 1958–1960 гг. репатриировалось еще 43 тыс. восточноевропейских евреев, приехавших из Румынии. В основном эти репатрианты покинули страны исхода после народных волнений 1956 г. в Польше, восстания в Венгрии[26], а также после усиления антисталинских настроений в Румынии. В каждой из этих стран политические выступления сопровождались возобновлением спонтанных проявлений антисемитизма, и коммунистическое руководство предпочитало реагировать на это путем облегчения еврейской эмиграции. Многие из восточноевропейских репатриантов были людьми с высоким образовательным уровнем. Они оставались на своих рабочих местах в послевоенные годы главным образом потому, что коммунистическим правителям была необходима их квалификация и богатый опыт. Теперь, когда их вытеснили представители нового поколения, получившие соответствующее образование “коренные жители” страны, они уехали в Израиль, принеся с собой свои знания и опыт.

Еврейское агентство не было готово к такому потоку репатриантов. Тем не менее его реакция оказалась достаточно быстрой. Сотрудники Еврейского агентства наладили перевозку репатриантов, организовали в Европе транзитные лагеря, а в Израиле подготовили общежития и жилье для аренды. На этот раз никто даже не поднимал вопроса о размещении новых репатриантов в маабарот; не было речи и о возвращении к программе “с корабля в поселение”. Имеющие более высокую профессиональную подготовку, нежели их предшественники, восточноевропейские евреи удостаивались и соответствующего приема. Они получали ссуды на покупку жилья на очень выгодных условиях. Многим была предоставлена возможность изучать иврит на специальных пятимесячных курсах, по интенсивной программе и за государственный счет. Затем были предприняты значительные усилия по трудоустройству новых репатриантов, с учетом их квалификации и культурного уровня. Такую внимательность и заботу, проявленные Еврейским агентством, ни в коей мере не следует относить за счет намеренной или неосознанной дискриминации восточных евреев, но скорее надо объяснить осознанием того, насколько необходимо поощрять, причем практически любой ценой, репатриацию из-за “железного занавеса”[27], где экономические условия жизни евреев были все еще вполне приемлемыми. Страны коммунистической Европы оставались для Израиля фактически последним источником квалифицированных и образованных репатриантов.

В период 1961–1964 гг. население Израиля увеличилось за счет еще 194 тыс. еврейских репатриантов. Среди них было немало восточноевропейских евреев, но в основном они приехали из исламских стран — из Ирана и Северной Африки, в частности из Марокко, чье правительство, под влиянием Франции, согласилось дать разрешение на выезд остаткам своей еврейской общины. Среди репатриантов из стран Магриба было также 15 тыс. алжирских евреев, имевших статус граждан французской колонии, которые уехали после того, как де Голль предоставил Алжиру независимость. Израильское правительство встретило их прибытие со смешанными чувствами, поскольку нельзя было не отметить одно — и, несомненно, малоприятное — обстоятельство: основная доля алжирских евреев, 130 тыс. человек, предпочла отправиться во Францию. Шокирующим открытием стал для сионистского руководства тот факт, что, оказавшись в сложных обстоятельствах, еврейская община, и тем более община одной из стран Магриба, предпочла Израилю другое государство. Впрочем, алжирских евреев вряд ли можно было сравнивать с марокканскими евреями. Алжирцы, обладая всеми правами граждан Франции, считали себя принадлежащими к той же категории, что западноевропейские или американские евреи, а мало кто из последних выразил желание отказаться от покровительства властей сильной страны с демократическим строем, благожелательно относящейся к евреям. Во всяком случае, в период рецессии (1965–1967 гг.) численность алжирской алии выглядела впечатляющей на фоне общего (25 тыс. человек) достаточно скромного годичного числа репатриантов.

Несмотря на годичные колебания алии, численность еврейского населения Израиля демонстрировала стойкую тенденцию к росту: от 1667 тыс. человек в 1956 г. до 2384 тыс. человек в конце 1967 г.; одновременно с увеличением количества евреев имели место существенные “этнические” изменения в их составе. К 1965 г., впервые в истории страны, восточные и европейские евреи сравнялись по численности, а через три года восточные евреи составляли уже большинство еврейского населения, 55,5 %. Более того, количественное преимущество восточных евреев должно было и далее увеличиваться, поскольку рождаемость среди этой категории населения была вдвое больше, чем в семьях выходцев из Европы. Эти демографические перемены имели существенное значение для состояния еврейской культуры (Гл. XVIII. “Другая половина” израильского еврейства). В высшей степени важным фактором развития страны стал непрекращающийся рост численности людских ресурсов. Это не только позволило расширить диапазон экономической деятельности Израиля, но и положительно сказалось на заселении страны, а также на увеличении стратегической глубины ее обороноспособности. Существенно более значительным стало рассредоточение населения по территории страны. В 1948 г. всего 18 % населения жило в сельской местности, 52 % — в трех основных городах и 30 % — в остальных городах страны. Двадцать лет спустя — притом что доля сельского населения фактически уменьшилась (до 11,3 %) — в трех основных городах жило менее 35 % еврейского населения страны, а 54 % жило в остальных городах (правда, некоторые из них были спутниками больших городов). Так обстояли дела после окончания операции Кадеш — Израиль улучшил свое демографическое положение не менее эффективно, чем развил свои политические институты, укрепил экономику и повысил обороноспособность.

Покорение земли и воды

На протяжении второго десятилетия своей независимости израильтяне укрепили и даже распространили вширь свой контроль над земельными ресурсами. К концу 1966 г. евреи жили в 729 сельских поселениях страны (из общего числа 834 поселения), и численность еврейского населения, занятого в сельском хозяйстве, составляла 340 тыс. человек (общая численность сельскохозяйственного населения страны, включая евреев и арабов, составляла 616 тыс. человек). В сельскохозяйственных поселениях было занято 13 % всей еврейской рабочей силы страны, и они возделывали около 4,5 млн дунамов земли. Они производили всю основную сельскохозяйственную продукцию, необходимую для населения Израиля, и даже некоторый избыток овощей, яиц и молока. Наряду с этим некоторые культуры выращивались также и на экспорт, и к середине 1960-х гг. в эту категорию сельскохозяйственной продукции входили хлопок, арахис, а также ряд экзотических зимних фруктов (притом что раньше экспортировались практически только одни цитрусовые). В 1964 г. сельскохозяйственная продукция, включая цитрусовые, составляла третью часть всего израильского экспорта и обеспечивала 10 % национального дохода.

Основным источником сельскохозяйственной продукции (помимо цитрусовых плантаций) по-прежнему оставались мошавы и кибуцы. Соотношение между этими двумя основными формами организации сельскохозяйственной деятельности не изменилось и на протяжении следующего десятилетия. К 1956 г. в 229 кибуцах страны было занято 78 тыс. человек, а в 336 мошавах — 120 тыс. человек. В стране существовало еще 64 поселения с традиционными (“капиталистическими”) фермерскими хозяйствами и некоторое количество хозяйств смешанного типа. Напомним, что мошавы считались наиболее оптимальной формой сельскохозяйственной деятельности новых репатриантов — как с экономической, так и с социальной точки зрения. Впрочем, несмотря на общее уменьшение доли кибуцев, их производительность и рентабельность стремительно возрастали. Механизация, совершенствование системы сбыта продукции, накопление опыта работы и динамизм, присущий кибуцникам, людям в большинстве своем светским и имеющим в основном европейские корни, — все это способствовало преобразованию коллективных кибуцных хозяйств в эффективные сельскохозяйственные предприятия мирового класса, ставшие образцом для развивающихся стран. Хотя расходы кибуцев на общественные нужды и были весьма значительными, не меньшими были и связанные с этим выгоды. Так, среднее образование было бесплатным для детей всех членов кибуца, и потому по охвату (хотя, возможно, и не всегда по качеству) система кибуцного образования не знала равных в Израиле. То же можно было сказать и о культурном развитии взрослых. В кибуцах регулярно читались лекции на самые разные темы, имелись хоровые кружки, драматические коллективы, оркестры. Во всех трех национальных кибуцных движениях имелись свои учебные центры, услугами которых могли пользоваться все члены входящих в федерации кибуцев, а также издательства, выпускавшие ежеквартальные литературные журналы. Одаренным молодым членам кибуцев предоставлялась возможность заниматься музыкой или живописью, а особо талантливым — учиться в университетах, и все это за счет кибуца. Неудивительно, что из среды кибуцников вышло немало известных израильских писателей и художников (Глава XX).

Кибуцы сохраняли свои традиции общественного лидерства. К 1967 г. 30 % пилотов ВВС и 22 % армейских офицеров были кибуцниками по происхождению. Среди депутатов кнесета от рабочих партий 25 % (16 человек из 63) также были кибуцниками. Впрочем, их доля несколько снизилась к концу 1960-х — началу 1970-х гг. Уделяя внимание земным благам нового типа, включающим приобретение телевизоров, посещение салонов красоты и плавательных бассейнов, кибуцники меняли свои взгляды на жизнь, и в кибуцах также начиналось классовое расслоение общества, становившееся характерным для всей страны. К этому времени вера в идеалы социализма стала ослабевать — в Израиле точно так же, как и во всей Европе. Расцвет стран капитализма, стремление к экономическому благосостоянию, обеспечивающему решение социальных проблем в рамках капиталистической экономики, новый этап антисемитизма и антиизраильская политика Советского Союза — все это не могло не способствовать ослаблению многих исходных коллективистских предпосылок кибуцного движения. Кроме того, целый ряд функций и задач, выполнявшихся ранее кибуцниками на добровольных началах, теперь перешел в ведение правительственных учреждений и армии. В результате коллективизм, бывший в прошлом одним из основных сионистских идеалов, стал постепенно утрачивать свою привлекательность, вытесняемый честолюбивыми помыслами и стремлением к материальным благам — тенденциями, которые затронули в той или иной степени многие стороны израильской жизни (Гл. XX. Духовный кризис. Гл. XXIV).

Впрочем, сам по себе рост изобилия и благосостояния вряд ли был столь уж неприятным. Земля давала плоды в количествах, немыслимых во времена халуцим, да к тому же это изобилие достигалось отнюдь не ценой личного самопожертвования. Наконец-то в стране стало достаточно воды. С самых ранних времен еврейского поселения в Палестине ни у кого не было сомнений, что ирригация — это ключ к экономическому выживанию и росту. Дожди здесь шли только зимой и в основном на севере страны. В других районах годовая норма осадков была в диапазоне от сорока дюймов в Галилее до менее чем одного дюйма на юге Негева. В мандатный период специалисты Еврейского агентства всесторонне изучали возможности осуществления ирригационных проектов. Д-р Уолтер Лоудермилк, выдающийся американский специалист по охране и рациональному использованию природных ресурсов, в 1944 г. подготовил под эгидой Еврейского агентства доклад, в котором заложил основу всех дальнейших работ по использованию воды в Израиле. Лоудермилк утверждал, что освоение ресурсов реки Иордан, вкупе с рациональным использованием грунтовых вод, позволит труженикам сельского хозяйства Святой земли прокормить не менее 5 млн человек на протяжении последующих десятилетий. Эту оценку в дальнейшем подтвердили и уточнили другие специалисты, в частности американские инженеры Джеймс Хейс и Джон Коттон. И вот к началу 1960-х гг. Мекорот, национальное управление водного хозяйства страны, представило разработанный план национальной ирригационной системы. В числе основных направлений были названы: интенсивное использование грунтовых вод; утилизация ливневых стоков и сточных вод; использование ресурсов рек Яркой и Кишон; и, наконец, реализация проекта Иорданской долины.

Бюджет всего проекта составил более 175 млн долларов, и ни одна из комиссий кнесета не поставила под вопрос эту сумму, потому что для израильтян проблема воды не менее священна, чем проблема обороны страны. К тому же у государства имелись источники для финансирования этого проекта — немецкие репарации, американские займы, доходы от продажи израильских государственных облигаций. Имелись также квалифицированные инженеры и техники, в большинстве своем из числа репатриантов. Результаты реализации проекта были весьма впечатляющими. В 1948 г., например, Израиль использовал 240 млн кубометров грунтовых вод в год. К 1963 г. эта величина возросла до 850 млн, что составляло почти две трети от всех разведанных водных ресурсов страны. Кроме того, станции очистки сточных вод давали ежегодно 90 млн кубометров, что составляло еще 5 % всех водных ресурсов Израиля. За проектом очистки сточных вод последовали проекты “Яркон—Негев” и “Долина Кишона”. Река Яркой берет свое начало в районе Рош-га-Аин, затем, пройдя 24 километра по Приморской долине, впадает в море в районе Тель-Авива. Благодаря системе дамб, насосных станций и трубопроводов 100 млн кубометров воды удалось переправить в южном направлении, к Негеву, и распределить для нужд 65 сельскохозяйственных поселений — хотя это и привело к некоторым экологическим проблемам. В рамках проекта долины Кишона использование водосборных бассейнов и трубопроводов позволило собирать воды речушек и ручьев, текущих по склонам Галилейских гор, и направлять их в Изреэльскую долину. Таким образом, к 1957 г. удалось получить порядка 160 млн кубометров воды.