— Пока не пойму…

— Обещал мне военный комендант отпустить на уборку хлеба пятнадцать пленных. Только надо, чтобы все эти пленные были здешние, из Зоричей. Теперь поняла?

— Нет, не поняла. — Голос ее звучал по-прежнему неприязненно. — То ли ты дурнем стал, то ли мне голову морочишь: нету в лагере наших колхозников…

— Это верно. А только лагерное начальство этого не знает. Фашисты пленных скопом, по головам считают, без фамилий, без имен. Этим и надо воспользоваться. Только без твоей помощи мне не обойтись…

— В таком деле я готова. — Бледные щеки Александры Ниловны порозовели. — В три узла завяжусь, а помогу!

— Тогда слушай. Отбери пятнадцать женщин, надежных, толковых, у которых мужья или сыны в армии. Пусть они идут в лагерь, к коменданту. Скажут, что пришли за своими мужиками. У коменданта к тому времени все нужные бумаги уже будут. Главное, чтобы женщины не подвели, чтобы не испугались.

— Бабы не подведут, не бойся. А как же пленные? Откуда пленный-то узнает, кто есть его жена, как ее звать, фамилия какая?

— Это уже моя забота, Ниловна. Ты делай свое дело, а я свое. Вот и будет ладно!

Александра Ниловна напряженно смотрела на старосту. "К чему он это затеял? — думала она, глядя на исхудавшее, иссеченное морщинами лицо Тимофея Петровича. — Ведь, в случае чего, немцы ему голову оторвут!"

— О нашем разговоре — молчок! — предупредил Тимофей Петрович. — Чтобы никому! Будешь с бабами говорить, обо мне — ни слова! Я своей головой рисковать не хочу. Она у меня одна!

Глаза хозяйки зло вспыхнули. Она заговорила громко и быстро, боясь, чтобы он не перебил ее.

— Я тебя насквозь вижу, двойная твоя душа! Знаю, как ты ловчишь: и нашим и вашим! Победит Красная Армия — ты и начнешь про свои заслуги трезвонить: дескать, я из фашистского лагеря пятнадцать наших воинов спас! И свидетель есть — Александра Полякова. Нет, не о пленных твоя боль, за шкуру свою дрожишь! Чуешь, придет немцам конец, — заставит тебя народ ответ держать. Вот и крутишь! Насквозь тебя вижу! Одного не пойму. Сказать чего?

— Говори! Столько уж наговорила…

— Не то меня удивляет, что ты предателем стал… И не то, что не рассмотрела тебя вовремя советская власть. Не пойму, как у тебя, гада ползучего, сын такой хороший вырос! Вот чего не пойму…

Александра Ниловна ждала, что староста обрушится на нее с руганью. И растерялась, когда в ответ на ее слова Тимофей Петрович счастливо улыбнулся:

— Спасибо тебе, Ниловна, спасибо! Завтра зайду. Потолкуем подробнее, как себя вести бабам у коменданта.

И он ушел, оставив сторожиху в полном недоумении: с каких это пор за обидные слова стали говорить спасибо?