— Так точно, господин комендант! Потому я и пришел к вам. Без мужиков в таком деле нельзя. С одними бабами хлеб не уберешь.
Комендант обратился к переводчику:
— Что он хочет? Чтоб я послал на поля свой гарнизон? Этого он хочет?
Тимофей Петрович испуганно замотал головой:
— Боже сохрани! Солдаты фюрера не могут оставить винтовки! А вдруг партизаны?! Я потому и тороплюсь с уборкой, что опасаюсь: вдруг бандиты поле подожгут! Сгорит урожай! На корню!
Упоминание о партизанах и о поджоге встревожило Зуппе.
— Предупреждаю: если сгорит хлеб, сгорит вся деревня и ты вместе с ней!
— Я об этом и болею, — сказал Тимофей Петрович. — Урожай от партизан можно спасти. Только пусть господин комендант распорядится…
— Да где я тебе возьму мужиков?
— Мужики-то есть. Только в лагере они. Сами в плен сдались, добровольно. Не захотели с Германией воевать.
Вот я и прошу: отпустите вы их по домам. Я за них поручительство дам. Головой отвечу. С ними я урожай под метелочку уберу!
Просьба нового старосты насторожила фашиста.
— Откуда ты знаешь, кто находится в лагере? Кто тебе сообщил?
— Бабы мне сказали, господин комендант. Бабы да старики…
— Что-о? Он, кажется, шутит со мной, свинья! — Зуппе вскочил с кресла. — Последний раз спрашиваю: кто тебе сообщил?
— Как перед богом! — Тимофей Петрович перекрестился на портрет Гитлера. — Бабы и старики из деревни каждый день ходят к лагерю. Высматривают через проволоку, нет ли родных. И многие нашли. Кто мужа, кто сына, кто внука. Они мне все хорошо известны, вот я к вам, значит… с просьбой, чтобы хлеб не пропал. А осенью, как уборка кончится, их можно опять в лагерь отправить. Работать они у меня будут знаете как! Потом станут умываться!
Комендант задумался:
— Сколько человек тебе надо?
— Человек двадцать в самый бы раз…
— Достаточно и пятнадцати!