Пятнадцать таких бумажек, пятнадцать имен женских, пятнадцать мужских…
Теперь предстояло самое трудное: как можно быстрее передать записки в лагерь, чтобы пленные успели выучить не только имена своих "жен" и "матерей", которых они никогда в жизни не видели, но и свои новые имена.
Еще вчера Тимофею Петровичу казалось совсем не сложным переправить в лагерь маленькую бумажную трубочку. Ее можно было спрятать в краюхе хлеба и бросить через проволоку Егору Кротову. Но с сегодняшнего дня лагерное начальство неожиданно запретило заключенным подходить к заграждению. Часовые получили приказ стрелять в каждого, кто приблизится к проволоке. В первый же час гитлеровцы застрелили трех человек.
Тимофей Петрович растерялся. Если пленные не будут знать своих новых имен, имен своих "жен" и "матерей", все провалится…
В полдень, как было условлено, Тимофей Петрович и Спивак снова встретились на другом берегу.
Лежа в высокой траве, секретарь райкома слушал рассказ Тимофея Петровича, попыхивая трубкой.
— Рушится весь план, — докладывал Тимофей Петрович. — Комендант назначил выдачу пленных на субботу. Сегодня — среда. Если до субботы списки не попадут в лагерь, все пропало. Как я объясню коменданту, почему ни одна женщина не явилась за своим мужем или сыном?
Секретарь райкома продолжал молча курить.
— Чего ты молчишь, Яков? — Тимофея Петровича раздражало спокойствие Спивака, хотя он и знал, что тот напряженно думает, как найти выход из опасного положения.
— Списки у тебя? — заговорил наконец Спивак.
— Покажи.
Тимофей Петрович снял кепку, порылся в подкладке и вытащил бумажку, свернутую в узкую полоску.
— Вот они.
Спивак развернул бумажку, на траву упали пятнадцать маленьких записочек.
Секретарь райкома пристально вглядывался в каждую записку, словно хотел запомнить на всю жизнь эти имена и фамилии.
— Скажи, Тима, женщины понимают, какое важное дело им поручено? Понимают, на какой риск идут?
— Александра Ниловна предупредила их: пронюхают немцы правду — смерти не миновать.
— А они что?
— Ничего. Только спросили, когда идти в лагерь.