— Это возмутительно, это надо опровергать. Я хочу вам предложить…

— Я слюшай…

— Пусть все видят, как добры немецкие офицеры. Дайте мне аппарат!

Немец снял с себя лейку.

— Просьба фрейлейн есть для меня приказ…

— Дедушка, насыпь вишни в кулек.

— Что вы придумали? — насторожился гестаповец.

— Будет прекрасный снимок! Немецкий лейтенант великодушно угощает пленных вишнями. Вы напечатаете фотографии в газете, а смелые летчики сбросят ее в большевистском тылу. Чтобы русские не верили ложным слухам, не боялись сдаваться в плен… Разве я плохо придумала?

— О, фрейлейн Кэтхен имеет политический голофа! Но германский офицер не может носить корзина…

— Корзину? Вы собираетесь кормить вишнями всю эту ораву! — Она кивнула в сторону пленных. — Для снимка достаточно угостить одного. Я сниму вас крупным планом…

— Я говорю нох айн маль — еще раз, фрейлейн Катья… Кэтхен имеет на плече умный голофка. Я слюшай вас…

— Возьмите кулек с вишнями. Так. Теперь подойдите… подойдите… к кому бы вам подойти?..

— Я подойду вон к той мальчишка. Это есть душевно: немецкий офицер любит русских ребенок!

— Что вы, что вы! Тогда же все увидят, что в немецких лагерях есть пленные дети! Лучше всего вам подойти вон к тому солдату, — Катя указала на Кротова. — У него грязное, но типичное русское лицо. Только не забудьте улыбнуться ему…

— Что?

— Улыбайтесь пленному, когда будете его угощать. У вас симпатичная улыбка.

Увидев подходящего к пленным лейтенанта, начальник конвоя унтер-офицер Бегальке поспешил ему навстречу.

— Будет небольшая комедия! — сказал ему гестаповец. — Вы примете в ней участие.

— Что прикажете, господин унтер-штурмфюрер?

— Станьте рядом с этой грязной свиньей, — гестаповец показал на Кротова, — и улыбайтесь, когда я буду давать ему эти чертовы ягоды!..