— Ты переигрываешь.

«С таким талантом только в ТЮЗ», — мысленно добавила я, покачав головой.

— Типичная баба, — фыркнул он. — Только и делает, что критикует. Даже чаю не выпьешь? — без перехода предложил он.

Я хихикнула, дескать, что за нелепица, но уже в следующую секунду согласилась. Действительно блондинка. Просто я подумала, что для расследования мне так и так пришлось бы с ним переговорить. Конечно, хотелось это сделать в присутствии телохранителя или хотя бы Алексея, но за эти пять минут он меня не убил. Может, обойдется. Главное, следить, чтобы не подсыпал чего.

Минуту спустя я уже сидела на его кухне, стена которой была общей с тридцать четвертой квартирой. Как я успела заметить, квартиры зеркально отражали друг друга, только здесь дверь находилась ближе к кухне, чем у Людмилы Григорьевны.

— Ты так внимательно следишь за моими действиями, — недовольно бубнил Юлиан, раскладывая пакетики чая по чашкам из прозрачного стекла, — боишься, что отравлю, или что?

Я фыркнула, мол, что за несуразица, и демонстративно отвернулась к окну. Так что, если он все-таки воспользовался случаем и что-то подсыпал, я об этом узнаю, только когда эта дрянь подействует.

— Ты был знаком со Светланой Беловой? — наконец спросила я.

— Я много с кем был знаком. И не всех знавал по имени. В именах, знаешь ли, нет ничего особенного. Помнишь, как у Пушкина? «Что в имени тебе моем?» — с чувством принялся декламировать этот клоун. — «Оно умрет, как шум печальный / Волны, плеснувшей в берег дальний, / Как звук ночной в лесу глухом». Имя — это только возможность различать детей. Если в семье родился один ребенок, и его называют, допустим, «сын», ну там… «Сына!» — зычно позвал он, это было так внезапно, что я вздрогнула. — «Ужинать!» То что в этом плохого? Он не поймет, что к нему обращаются?

— А в детском саду и школе его тоже сынулькой величать будут али как? — незаметно для себя, я перешла на его манеру речи. Ну вот, а только недавно сетовала, что никто не изъясняется на языке Толстого. Бойтесь своих желаний, как говорится.

— Вот! — обрадовался он, будто я не спорила с ним, а совсем наоборот. — Чтобы различать детей. Соображаешь?

— Надо же, — фыркнула я в очередной раз (рядом с этим человеком вообще только и можно что фыркать, топать ногой и возмущаться), — человек с именем Юлиан говорит что-то об именах.

— Так ведь правильно! Юлиан — это то, что отличает меня от Миш, Саш и Андреев.

— Да, и тебе очень подходит, — сказала я, отпив горячего чаю. — Не могу себе представить, чтобы из Миши или Саши получится такой придурок. — Его это, казалось бы, не задело, он лишь улыбнулся краешком красиво очерченных губ и чинно отпил из кружки, без простолюдинского хлюпанья. Даже у меня так не всегда получалось. Разозлившись на это, я вернулась к теме: — Ты знаешь Светку?

Я протянула ему телефон с фото, чтобы не отвертелся. А то опять начнет про плохую память на имена.

— Хм…

— Что? На лица у тебя тоже хреновая память?

— Фи, как вульгарно вы, барышня, выражаетесь. Вы в культурной столице!

— Ага, в культурной столице, в которой мне трижды нахамили на улице, дважды в супермаркете, а также попалась на глаза сотня объявлений на асфальте о сексуальных услугах. Сплошные «куколки», «Танюши», «Анфисы» и номера телефонов. И все за минувшие сутки.

— Какой у тебя, однако, был насыщенный день!