Когда Максим знакомился с тестем Вселдыча, тот представился:

— Пашка я, и не надо меня навеличивать!

Был он худ и жилист, казалось, что его темная кожа натянута на кости без всякой жировой прослойки. Для шорца он был довольно высок и большеглаз. Вселдыч, видя, что Максим наблюдает за Пашкой, пояснил:

— А он уже не чистокровный шорец, а метис. Они все тут перемешались: и шорцы, и алтайцы, и русские, и украинцы.

— Народ у нас — все больше пенсионеры, — услышав зятя, по-своему поняла его Анна Михайловна. — Молодежь-то в город едет. А если кто останется, то спиваются от безделья, — поведала Максу улыбающаяся Анна Михайловна.

Она щедро угощала гостей, щедра была и на улыбку.

— Андрюшка, тебе сколько пельменей положить? — смеялась она.

— Баб Ань, твоих — только десять! — смеялся и Андрей.

— Максим, у меня пельмени большие, шорские, вот Андрюша всегда над ними и смеется, — улыбнулась она Максу.

Максим не чувствовал себя здесь чужим, он чувствовал, что его принимают как родного.

Спать Андрей потащил его на сеновал. Запах трав здесь был настолько сильным, что напоминал лечебный бальзам, но дышалось очень легко. Засыпая, Максим видел треугольный кусочек неба, вырезанный крышей, яркие крупные звезды. Облизнув губы, почувствовал вкус рябиновых ягод. Он знал, что это ему только показалось, вздохнул и закрыл глаза. Может, и прошлая ночь ему только приснилась? Но сейчас он хотел, чтобы этот сон повторился.

В доме Анны Михайловны Макс заметил в себе странную особенность: у него, как у хорошей собаки, обострились обоняние и вкус. Утром, спустившись с сеновала, он, услышав какой-то новый для себя запах, спросил у Анны Михайловны, чем так пахнет.

— Так это картошка на плите варится! — рассмеялась она.

— Разве картошка пахнет? — удивился Макс.

— Картошка только что с огорода, молодая, да и без химии она у нас.

Но пахла здесь не только картошка. Запах свежего огурца разносился по всему дому. Максим удивлялся, как вкусны и ароматны помидоры, которые он собирал с хозяйкой.

Утром они пили удивительный по вкусу чай с медом. Мед стоял на столе в трехлитровой банке. Его наливали в простую глиняную миску и ели большими ложками или намазывали на хлеб. Вкус меда был ярким, необычным. Казалось, что мед сконцентрировал в себе не только нектар разных цветов, но и их запахи, чистоту горного воздуха, яркость неба, солнечные лучи, которыми светился, и даже пчелиное жужжание.

Позавтракав, Пашка с гордостью показал им приусадебное хозяйство — постройки, огород, животных. Макс с Андреем немного погуляли по поселку. Вернувшись домой, снова были усажены Анной Михайловной за стол. Она предложила им горячий, только что вынутый из печи хлеб, холодное молоко и все тот же солнечный мед. Максиму пришлось признаться ей и себе, что ничего вкуснее он в своей жизни еще не ел. Анна Михайловна только рассмеялась в ответ.

— Ты давай отъедайся, — заметил Вселдыч. — Если пойдешь с нами кедрачить, то силы тебе понадобятся. А если передумал и тебе уже хватило местной экзотики, то возвращайся домой с Андреем. Он через три дня отчаливает, ему скоро на занятия. Я его бабушке вез показать почти силой, потому как бабушка очень хотела на любимого внучка посмотреть, — улыбнулся он и отвесил сыну шутливую затрещину. — Ну так как, Макс?

— Нет уж, Вселдыч, назвался груздем…