И от этой ее улыбки, и от ее слов у Макса к горлу подступил комок, поэтому его последнее слово далось ему с трудом:
— Прощай!
Чтобы избежать других слов, Маша ускорила шаг и быстро свернула в свой переулок. Она уходила не оглядываясь. Минуту посмотрев ей вслед, Макс медленно пошел вниз по улице. Он шел неуверенно, будто заснув на той сказочной лесной поляне, он до сих пор еще не проснулся. Таким фантастическим и немыслимым было все произошедшее с ним. В гостинице Макс без сил рухнул на свою кровать.
«“Что это было?” — всплыли у него в подсознании слова Андрюхи. — Фата-моргана!» — ответил он себе.
Глава 4
Наталья Николаевна не спала всю ночь. Она как заведенная ходила по квартире, бессмысленно переставляла вещи с места на место и все время смотрела на телефон.
«Машка ни за что не позвонит, да и мобильный ее дома», — думала она, но все равно ждала звонка дочери.
Около двух ночи нервы ее не выдержали, а рука сама потянулась к телефону. От волнения она все время сбивалась, но наконец у нее получилось набрать нужный номер. В трубке она услышала сонный голос своей подруги, но, не слушая ее, почти закричала в трубку:
— Рая, представляешь, почти два часа ночи, а она все еще не вернулась!
— Большое спасибо, дорогая, что сообщила, который теперь час. Я, конечно, понимаю, что ты волнуешься, но не понимаю, что может случиться с твоей образцово-показательной Машкой.
— Рая, мы поругались! Я боюсь, что она вытворит что-нибудь… из ряда вон…
— А на месте Машки, — перебила ее подруга, — я бы давно что-нибудь вытворила, чтобы ты поняла, что она уже не ребенок. Хватит ее воспитывать и учить! Когда в семь лет ты стала учить ее вязать, я промолчала. Потом ты стала учить ее шить, готовить, засадила ее за пианино, потом заставила изучать компьютер, отправила в математическую школу, постоянно посылала на все олимпиады. Я тоже молчала, но мне было жалко Машку, потому что у нее не было детства. Она везде и всюду должна была соответствовать твоим представлениям об идеальном ребенке.
— Вы как сговорились с ней. — Наталья Николаевна вставила свою короткую реплику в гневную речь подруги.
— Нет, не сговорились, это ты сама виновата — нечего было будить меня в два часа ночи. Так что, извини…
— А я рада, что разбудила тебя. Ты открылась мне с другой стороны.
— А я не хотела открываться, я хотела тебе глаза раскрыть, хотя в два часа ночи они у всех нормальных людей закрыты. Давно надо было это сделать!
— Ну спасибо тебе, верная и давняя подруга.
— Не за что! Я завтра зайду, а за Машку ты зря волнуешься. Она же завтра, то есть уже сегодня, уезжает, вот и прощается с подругами. Друзей-то ты не дала ей завести, — на прощание еще раз уколола Раиса Васильевна.
Поговорив с подругой и не выдержав своего же мотания по квартире, Наталья Николаевна легла в постель. Она неподвижно лежала с закрытыми глазами и «листала» свои воспоминания.
Приехав сюда из областного центра, уехав от своей любви, от родителей, она не сдалась, она выжила и одна вырастила дочь — красавицу и умницу. Ей никто не помогал. Родители все же простили ее, но умерли один за другим, когда Маше было три года. Вот тогда, оставшись совсем одна на всем белом свете, Наталья Николаевна представила, каково будет ее Машуне так же остаться одной, да еще такой молодой и неопытной. Представила и начала усиленно пичкать дочь знаниями, умениями и навыками. Маша впитывала все как губка, росла смышленой и послушной. За свои восемнадцать лет она ни разу не огорчила мать.