«Что же случилось? Почему мы перестали понимать друг друга?» — мучительно думала Наталья Николаевна, прислушиваясь ко всем звукам в доме и на улице.

Она не заметила, что почти рассвело, но услышала звук поворачиваемого в дверном замке ключа.

Наталья Николаевна выскочила в коридор в ночной рубашке, не набросив даже халата. В нормальной обстановке она бы никогда не позволила себе такого, но сейчас ее менее всего занимал собственный внешний вид.

— Маша! Где ты была?! — громко спросила она.

В ее голосе явно слышались боль, страх, обида и усталость.

— Как по-твоему, где могла быть Маша? Конечно, в лесу у трех медведей, — почти весело ответила ей дочь.

— Что? — побледневшими как мел непослушными губами прошептала Наталья Николаевна.

— Успокойся, мама, медведь был всего один и притом — пришлый. Так что никто ничего не узнает! — ухмыльнулась Маша.

— Что «не узнает»?! — почти закричала Наталья Николаевна.

— Ну, то, что я стала женщиной, — не усложняя, не стараясь ничего приукрасить, объяснила ей дочь.

— Маша, что ты говоришь? — теряя остатки сил, тихо спросила Наталья Николаевна.

— Я говорю правду, как ты всегда меня учила. — Маша смотрела в глаза матери.

— Но зачем? Зачем было так глупо… портить себе жизнь? У тебя ведь будет муж…

— Нет! — перебила ее Маша. — У меня не будет мужа! У тебя ведь его нет, а я твоя дочь! У тебя всю жизнь были только работа и ребенок, мужчины боялись на тебя даже смотреть. Ты, как скала, айсберг!

С широко раскрытыми глазами, безмолвно шевеля бескровными губами, Наталья Николаевна слушала обидные слова дочери. Потом неожиданно для себя изо всей силы ударила дочь по щеке.

— Я твоя дочь, я не могу быть другой, поэтому у меня не будет никакого мужа… Теперь скажи, что такая дочь тебе не нужна! — Маша как будто не заметила пощечины и с вызовом взглянула на мать.

— Нет, не скажу. Ты моя дочь, всегда будешь ею, но я жалею, что ты такая…

Маша ждала продолжения, но оно не последовало. Опустив голову, словно побитая собака, Наталья Николаевна отвернулась от дочери и ушла в свою спальню. Маша смахнула слезы, брызнувшие было из глаз, и уверенно направилась в ванную.

«Это святая вода смывает грехи? — думала она, с головой погружаясь в воду. — А что такое грех? А вот этого мы не проходили. Зато мы проходили «Что такое хорошо и что такое плохо?», а это, наверное, одно и то же».

Маша понимала, что сегодняшнее ночное происшествие не вмещается ни в какие рамки разумного и очень похоже на сумасшествие. Понимала она и то, что добропорядочной дочери не подобает так вести себя с матерью, которая посвятила этой дочери всю свою жизнь.