Поднимался вопрос и Панамского канала. К общему неудовольствию гостей, Николай Александрович довел до них, что в курсе крайне плачевного положения этого предприятия. И что было бы неплохо по-настоящему осудить виновных, зарабатывая доверие народа. Ведь он ждет именно этого.

Кроме того, он напомнил важную деталь. Суэцкий канал тоже строили французы и тоже обанкротились. Плодами же от его сооружения воспользовались англичане. И если прямо вот сейчас не предпринять никаких решительных мер, то с Панамским каналом получится то же самое. Только в этот раз будут не англичане, а те же американцы. И он, Император, готов был в этом деле поучаствовать, рискнув репутацией, «за долю малую».

Другим направлением предложений было ограничение колониальной экспансии Великобритании весьма простыми и нехитрыми способами. А именно совместная гарантия независимости и территориальной целостности Абиссинии, Персии и Сиама. Для Франции, позиции которой в Индокитае были очень слабыми, это был выход. Потому что «отжать» Сиам себе у них не получалось, но и отдавать его англичанам не хотелось совершенно. А тут такой интересный вариант. Прямо по классике – ни себе, ни людям. Вроде и проиграл, но не так обидно. Поэтому такой сценарий гостей заинтересовал чрезвычайно. Во всяком случае, в Сиаме и Персии, которую они посчитали компенсацией за поддержку французских интересов Парижа в Индокитае. А вот Абиссиния их в немалой степени удивила.

– Зачем она нам? Пустое, глухое место.

– Так и есть, – кивнул Николай Александрович, не желавший выкладывать все карты перед союзниками. – Считайте это моим маленьким капризом. Для меня эта страна не только одна из колыбелей мировой цивилизации, но и одна из немногих держав – носителей старинного православия, устоявших перед напором магометан. В наши скорбные дни торжества протестантизма православные и католики должны поддерживать друг друга. Да и стоить это нам почти ничего не будет. В идеале было бы неплохо, если бы Франция уступила России Джибути, что совсем избавило бы вас от трат на эту затею. Вы ведь не признали еще этот клочок земли своей колонией. А мне, как православному правителю, было бы очень приятно облагодетельствовать православных жителей Абиссинии…

Проболтали часов пять кряду. Много. Обстоятельно. Интересно. И чем более общались, тем больше проступал контур будущего союза.

Французы были «за». Все упиралось только в детали. С чем-то они были согласны, с чем-то нет. Но в целом – чем дальше, тем больше удавалось сгладить противоречия пакетами взаимных уступок. Здесь мы вас поддержим, здесь вы нас. А вон там – общим фронтом выступим. Ну и так далее.

– Итак, господа, осталось обговорить последний вопрос. Чистую формальность. Чтобы укрепить дружбу между нашими державами, необходимо заключить династический брак.

– Ваше Императорское Величество, Франция ведь республика… – осторожно произнес Буланже.

– И как это мешает делу?

– Но… – промямлил генерал, совершенно растерявшись. – Как республика может заключать династические браки с монархией? Это же невозможно. Вы хотите, чтобы мы провели государственный переворот и возродили монархию?

– Решение на этот случай уже придумала и обкатала в вековой практике Венеция. Их Большой Совет мог присвоить любой благородной даме пожизненный титул дочери святого Марка… то есть дочери Венеции. Что позволяло Венеции, будучи республикой, заключать династические браки с монархиями. Какой святой считается покровителем Франции?

– Мартин Турский.

– Отлично. Пусть будет дочь святого Мартина. Так даже лучше, – произнес Николай Александрович, не выдержав и улыбнувшись только ему понятной ассоциации с эпическим полотном «Игры престолов». – Вот. Осталось определиться с кандидатурой. Итак, какие у нас есть благородные дома?

– Прежде всего Орлеанский дом, – оживился Буланже. – Тем более что у его главы, графа Парижского, есть дочь подходящего возраста.

– Боюсь, что Орлеанский дом даже и рассматривать не стоит.

– Но почему? – неподдельно возмутился Буланже, который еще совсем недавно лелеял надежду восстановления на престоле именно графа Парижского.

– Потому что Орлеанский дом столетие живет в изгнании. В Англии преимущественно. Они уже настолько прикормлены англичанами, настолько внутренне свыклись со своим обитанием в Англии, что по своей сути сами стали англичанами. Возразите мне, если можете, но я не считаю хорошей идеей поднимать на щит Франции англичан. Вы и так слишком много от них страдали. Какой-то тактический союз – да, хорошо, но не более того.

– Тогда остаются Бонапарты, – с явным разочарованием произнес Буланже. – Но глава дома не женат, а у его отца есть единственная дочь, да и та – замужем.

– У главы дома? Вы уверены?