— Иначе и быть не может, — снял старую — кожаную — и перевесил ножны на широкую красную ленту с золотым шитьем по краям. — Такой и сам император обрадуется.

Карина слабо улыбнулась и склонила голову:

— Благодарю, ваше сиятельство.

— А я вот не додумался приготовить тебе что-нибудь на память…

— Не стоит утруждаться. Вы и так останетесь в моем сердце.

Я протяжно вздохнул и прижал подругу к груди. Фактически она призналась мне в любви, а я понятия не имел, что ответить. Потому что во всей этой безумной чехарде не нашел ни минутки, чтобы разобраться в своих чувствах. Служанка вне всяких сомнений мне нравилась, но любовь — это нечто большее, чем просто симпатия.

Конечно, я бы мог соврать о взаимности — просто для того, чтобы порадовать напоследок, но именно хорошее отношение не позволило это сделать. Ведь таким образом я бы предал все, что мне в ней дорого, а Карина такого отношения определенно не заслужила. Так что ответил, как есть:

— Прости, но я не могу сказать тебе то же самое. По крайней мере, сейчас.

В подробности вдаваться не стал, да и незачем — девушка все прекрасно поняла. Но отстраняться не стала — так и наслаждалась моим теплом, пока колокол в одном из шпилей не пробил полночь.

— Нам пора. Собирайтесь.

Я наспех облачился во фрак, перекинул через грудь подарок и быстрым шагом направился вслед за горничной. Испытание, как и отбор, должно пройти в оперном театре, где все кресла, за исключением пяти отдельных лож, уже заняла имперская верхушка.

В ожидании начала гостей развлекала балетная труппа, выделывая такие трюки, что собравшиеся то и дело охали и взрывались аплодисментами. И несмотря на полумрак в помещении, женихов пристально рассматривали десятки глаз. Товарищи заметно нервничали — даже идущий впереди Гессен то и дело сбивался с чеканного шага. Это понять можно — я при любых раскладах вернусь домой, а от их результатов зависело благополучие родов на поколения вперед.

И все равно меня терзало волнение — как перед экзаменом, к которому паршиво подготовился. Ситуацию усугубляло еще и всеобщее внимание от зрителей. Знать ничуть не стеснялась выражений, точно обсуждала породистых щенков на выставке, и в мою сторону с завидной частотой летели удивленные возгласы:

— Клирик еще здесь? Я думала, Анхальт просто поиздеваться его вызвал.

— Говорят, у него неплохие шансы.

— Его предки убили императрицу, а он станет новым императором? Вот уж правда — ирония судьбы.

— Готов поставить триста душ — Титова не выберут.

— Поднимаю на сто.

При такой моральной поддержке мы заняли свои ложи. На столике перед креслом я увидел лист бумаги и карандаш — как вскоре выяснилось, именно эти принадлежности требовались для финального испытания. Софья в нарядном алом платье объявила хозяев вечера, и Владимир в роскошной черной тройке вывел за руку Анну в белом платье с фатой.

И только тогда я в полной мере оценил серьезность происходящего. Не знаю, куда так торопиться, но отбор, похоже, плавно перетекал в свадьбу, а значит, будущего мужа обязательно выберут прямо здесь и сейчас и отказаться от уготованной участи он не сможет.