— Чисто из принципа, — я осклабился, глядя утырку прямо в глаза.

— Тоже вариант, — тот ответил дьявольским взором.

Холодная ладонь легла на лоб, и голову сдавило изнутри, как тисками. Наверное, нечто подобное испытывают при острых инсультах — меня, конечно, не парализовало, но перекосило так, что зубы заскрипели. Невыносимая боль пронзила мозг, и я не заметил, как начал тихонько подвывать сквозь стиснутые челюсти, а ноги сами собой пустились в джигу. И судя по всему, корчило меня столь сильно, что даже видавший виды Ворон с испугом произнес:

— Виктор Васильевич, а это не перебор?

— Нет, — палач с упоением наслаждался процессом. — Это только начало.

Я ненадолго отключился, и пришел в себя от потока ледяной воды на макушку. Мне снова запрокинули голову, и я видел, как прозрачная жидкость льется из ниоткуда и вскоре покрывается мелкой крошкой. Значит, температура около нуля или даже чуть ниже — зря я надеялся, что меня будут только топить или накачивать брюхо. Ведь воду можно как охладить, так и нагреть, а то и вовсе превратить в пар.

Пока что Каминский устроил ледяной душ, но если и он не подействует, впереди ждет такое, что Альберту с его «ковкой плоти» и не снилось. Пока же я просто дрожал, как цуцик, а струи били хлыстами и обжигали огнем. Я еще терпел, но сил строить из себя Рэмбо в афганском плену становилось все меньше, как и желания сопротивляться. Особенно если учесть, какие еще приколы припасены в арсенале рыжего инквизитора. И когда я уже собрался послать все к черту и выложить карты на стол, раздался громкий властный голос:

— Хватит.

Виктор нахмурился и осторожно повернулся к винному шкафу в темном углу. Анна привела обрывки блузки в порядок, завязала их узлом под грудью и теперь стояла, строго смотря на мучителя. А у того хватило наглости, чтобы возразить самой принцессе.

— Но по правилам вы не можете…

— Я — не могу? — девушка приставила ладонь к уху. — Повтори еще раз — кажется, я ослышалась.

Впрочем, наглость иссякла куда быстрее моего терпения. Хлыщ отошел в сторонку и склонил голову:

— Прошу прощения, ваше высочество.

— Молодец, — она сверкнула клыками. — Хороший мальчик. А теперь пошли вон отсюда.

Подельникам пришлось удалиться не солоно хлебавши, но у порога франт обернулся и смерил таким взглядом, что сомнений не осталось — это далеко не финал истории. Цесаревна же подошла ко мне, взяла за шиворот, как нашкодившего котенка, и усадила на софу. Я едва не отключился, почуяв приятную мягкость под измученным телом, но девушка легонько шлепнула меня по щеке.

— Не спать, мы еще не закончили. Вылечи себя, пока Кондратий не хватил.

Зажег в ладони сияющую сферу — та загорелась, как пыльная тусклая лампочка, и все же этого хватило, чтобы немного подлатать раны и укрепить нутро. Боль и тошнота отступили, однако о продолжении расследования не могло идти и речи — впрочем, спутница и не гнала меня на амбразуры. Просто села в ногах, уперлась локтями в колени и задумчиво уставилась на останки казненных сородичей.

Наступил долгожданный покой, и я украдкой любовался спутницей и понимал, что опасные руины любы ее сердцу куда больше дворцовых стен. Анна по натуре та еще разбойница, а окровавленный топик из блузки и растрепанные черные волосы придавали ей куда больше живости и огня, чем любое платье. И я поймал себя на крамольной мысли, что заносчивая стерва — не такая уж плохая альтернатива покорной, нежной и готовой на все горничной.

— Почему ты помогла мне? — наконец озвучил то, что давно витало в мыслях.

— А какая разница? — она хмыкнула.