— Не знаю, Юдж. Сначала мне надо сделать копию.

— Только не вздумай сейчас увиливать! — фыркнул он. — Мы полагаемся на тебя.

Я вздохнул, надеясь, что он поймет.

— Юджин, у меня нет на это времени. Сначала нужно закончить работу для Андерсена.

Юджин был неумолим:

— Брось, парень, ты хочешь сказать, что не будешь нырять за амфорами? — Он глотнул пива и вытер рот рукой. — После всего, что я для тебя сделал?

Я знал, что так и будет. Люди вроде Юджина всегда используют дружбу как отмычку. Я поежился под его взглядом.

— Ладно, ладно, черт с вами. Мы займемся амфорами чуть позже, договорились? А теперь я еду в Афины, чтобы все выяснить.

— Погоди! — Юджин недоверчиво посмотрел на меня. — За каким дьяволом в Афины? У нас здесь уйма дел. Кроме того, если ты завалишься в Плаку,[10] то мы можем тебя и не дождаться…

Я осторожно прервал его:

— Я не собираюсь гулять в Афинах по вечеринкам, Юджин. Я еду туда, поскольку хочу выяснить, что же случилось с Ролстоном. Что случилось с ним на самом деле. Меня это беспокоит, дружище.

— Ты делаешь из мухи слона.

— Я нашел на мельнице записку врача. Судя по всему, Ролстон был очень болен.

Юджин откинулся на спинку стула со вздохом, похожим на шипение проколотого шарика.

— Значит, ради него ты собираешься разыгрывать из себя мать Терезу?

— Да, можно и так сказать. Кто-то должен поговорить с его врачом и выяснить, что происходит. Ты займись пока подготовкой к поездке за амфорами, а я скоро вернусь.

— Что сказать Линде, если она спросит о тебе?

— Ничего не говори. Если она будет настаивать, скажи, что я по-прежнему проверяю зацепки. — Я похлопал его по спине. — Брось, старик. Это все ради нашего старого друга Джона.

Он почесал едва заметную проплешину на макушке, пытаясь проникнуться моими чувствами, потом нахлобучил поглубже свою потрепанную рыбацкую шапку.

— Ладно. Того и гляди, ты вступишь в какую-нибудь дурацкую благотворительную общину кровоточащих сердец, приятель.