Забег был назначен на 15 октября. Я дал себе два с половиной часа на то, чтобы добраться от дома матери в старом городе Делфте до стартовой линии в Амстердаме. Поезд, на котором я планировал ехать, отменили, но я скорректировал маршрут, и, выбежав со станции, чтобы успеть на последний автобус, сел в него в последний момент и успокоился. Однако мое спокойствие омрачилось, так как минуты шли, а олимпийского стадиона, где должны были проходить соревнования, не было видно. Я заметил небольшую группу пассажиров в спортивной одежде, которые торопливо переговаривались с водителем автобуса. Рыжеволосая женщина посмотрела на гоночный номер, приколотый к моей груди, и объяснила с ирландским акцентом, что из-за марафона этот автобус сделал крюк, поэтому мы не окажемся рядом с линией старта. Молодая блондинка, которая с тревогой сжимала коляску в одной руке и пристально смотрела в телефон, воскликнула: «Мы в тринадцати километрах от стадиона».
Забег должен был начаться через двадцать пять минут. Высокий молодой человек в черных спортивных леггинсах сказал, что водитель согласился высадить нас на съезде с шоссе.
Мы вышли из автобуса на улицу в промышленном пригороде Амстердама. У меня не было телефона, поэтому положился на своих собратьев – участников соревнования, которые начали торопливо спускаться по тротуару. Через минуту мы уже бежали. С отстраненным весельем я задался вопросом, было ли так задумано бежать тринадцать километров до стартовой линии. Ирландка и ее муж медленно бежали за нами, а женщина с коляской настойчиво толкала ее вперед. Через несколько сотен метров мы приблизились к станции метро. Я понял, что коллеги бегут, потому что нужный поезд должен был вот-вот прибыть. Мы сели в него как раз вовремя и всего через десять минут вышли на Олимпийский стадион. После нескольких недель двойственного отношения к предстоящему забегу я все-таки почувствовал радость от того, что появился здесь, что причуды случая и система общественного транспорта Амстердама не украли у меня его. Я помахал на прощание своим попутчикам, которым еще предстояло забрать свои гоночные комплекты, прежде чем они окажутся рядом со мной на стартовой линии.
Я медленно шел к своей зоне ожидания, а марафонцы стекались на олимпийский стадион. Стоял солнечный день, но было свежо и совсем не так влажно, как в Оттаве в последние несколько месяцев. Мы начали медленно продвигаться к линии старта, пока люди приветствовали нас и наблюдали со своих балконов и из-за ограждений, возведенных на улице. Через десять минут мы побежали. Я был в Амстердаме ребенком, и моим единственным воспоминанием о той поездке осталась консоль Nintendo и самая первая игра в Super Mario Bros. Теперь, двадцать пять лет спустя, в окружении десятков тысяч бегунов, я начал свой 21,1-километровый тур. Мы быстро двигались по обсаженным деревьями аллеям и выбирались на мосты через каналы. Пробегали мимо тысяч велосипедистов. В некоторых местах трасса сужалась всего до нескольких метров, заставляя участников собираться в кучу и слегка замедляться, продвигаясь вперед.
На первом же пункте раздачи воды я взял белый батончик из протянутой руки волонтера и осторожно откусил кусочек. Это была какая-то мягкая нуга с миндалем. Я решил, что это, должно быть, голландский суперфуд, и быстро съел. На следующих нескольких станциях я попробовал лимонный, а затем апельсиновый электролитный напиток, вспомнив оба раза, почему выбрал воду в качестве своего тренировочного напитка. На последний пунктах я потянулся за большими кусочками бананов вместо нуги. Мы миновали большой государственный музей и пивоварни Heineken, а затем свернули в красивый парк, заполненный ликующими зрителями.
Я чувствовал легкость в ногах, так как пять дней не бегал вообще и совсем немного – несколько недель до того. Поэтому на шестнадцати километрах подумал о мощном рывке Роджера Баннистера в последние моменты забега и решил поднажать сильнее. Это было ошибкой. После нескольких восхитительных секунд ускорения я ощутил, как свинцовая труба ударила меня по правому колену. Я поморщился и замедлился, потом еще немного, а потом медленно захромал, ожидая, когда пройдет боль.
Мне нужно было оставаться сильным морально. Я представил, как отправляюсь на любимую пробежку в пять километров вокруг озера Доу. Представил, что в конце пробега вернусь домой, к своей семье, что слышу, как дочь кричит «Папа!» и бежит к двери, чтобы показать свой новый рисунок. Я представил, как сын собирает конструктор Lego, а жена мирно сидит и пьет кофе. Меня вдохновила Пола Рэдклифф, одна из лучших марафонцев в истории, которая произносила про себя имена детей, чтобы сохранить несокрушимый дух в болезненные моменты гонки.
Через несколько мгновений боль прекратилась, и я смог вернуться к комфортному темпу. Мы миновали длинную дорогу, окруженную кафе, повернули направо и внезапно оказались у Олимпийского стадиона. Я решил приехать в этот город и участвовать в гонке, помимо прочего, из-за того, что прочел об истории Олимпийских игр. Они в Амстердаме 1928 года были одним из первых ярких проявлений особого очарования этого международного спортивного фестиваля, и я бежал по священной земле.
Мы оказались на заполненном зрителями стадионе и двинулись по дорожкам к финишной черте. Я чувствовал, что не выложился на полную, оберегая травмированную ногу, но был невероятно счастлив, что смог одолеть расстояние. Я медленно потрусил, чтобы успеть на поезд обратно в Делфт, там погрузился в дремоту и спал, пока кондуктор, спросив билет, не указал на мой нагрудник с номером и не сказал мне что-то по-голландски. Когда я дал понять, что не понимаю, он спросил по-английски: «Как прошел ваш забег?» Я ответил, что получил удовольствие, и он понимающе кивнул, прежде чем сказать «Это важно» со своим резким голландским акцентом.
Через три недели я планировал пробежать еще один полумарафон, но знал: нужно, чтобы зажил илиотибиальный тракт[18].
Я собирался начать прикладывать лед на ночь и удвоить количество укрепляющих упражнений. Мне очень сильно хотелось продолжать бегать. Я стал еще лучше понимать своих пациентов, которых лечил все эти годы, так боявшихся, что им скажут, будто лучшее лечение травмы при беге – это прекратить бегать.
Конечно, у некоторых людей нет выбора. Карла рассказала об ужасной боли в колене, которая началась после того, как она резко изменила направление движения во время футбольной тренировки.
«Я услышала хлопок, и у меня разом заболело все колено», – рассказала она.
Она поехала в отделение неотложной помощи и, прихрамывая, подошла к медсестре, распределяющей пациентов. Через несколько часов ей сделали МРТ, которая показала полный разрыв передней крестообразной связки. Девушку осмотрела бригада хирургов-ортопедов, и вскоре ей провели операцию по восстановлению связки. Это был пугающий опыт для Карлы: первый раз в операционной, первый раз, когда она спала в больнице. Я недавно видел ее во время планового осмотра, и она сказала, что это был самый болезненный год в ее жизни. Сначала травма, затем послеоперационная боль, потом месяцы реабилитации и домашних упражнений. Еще она набрала вес, который упорно старалась сбросить, изменив диету и увеличив физические нагрузки.
Бегая позже в тот день, я думал о том, сколько боли причинил Карле этот один «хлопок». Грустно видеть, как люди, которые пытаются оставаться в форме, получают травмы, занимаясь любимым делом, даже если это паркур. Было прекрасное январское утро, и канал Ридо был открыт для катания на коньках, поэтому я решил пробежаться по заснеженному краю. Первые несколько километров я был очень осторожен, но вскоре обнаружил, что поверхность совсем не скользкая. Было восхитительно бегать по тонкому снежному слою, такому мягкому и легкому, похожему на песок под ярким зимним солнцем.
Каждую зиму сотрудники отделения неотложной помощи близлежащей государственной больницы готовятся к наплыву жертв замерзшего канала. Обычно люди, которые какое-то время не катались на коньках или были не слишком активны, в конце концов падают на вытянутые руки и ломают запястье или жестко приземляются и ломают лодыжку. Ночью освещение минимальное, поэтому трещины или небольшие выбоины, образующиеся днем на льду, трудно различить, и ничего не подозревающий конькобежец может сильно удариться. Я несколько раз падал, но до сих пор не попал в отделение неотложной помощи.
Каждый раз, когда настает время зашнуровывать и надевать зимние перчатки и шапку, бегун рискует сильно поскользнуться на льду. Коллега в клинике рассказала мне поучительную историю о своей подруге, которая упала во время бега зимой: женщина сломала большеберцовую и малоберцовую кости и не могла бегать в течение шести месяцев. Это отрезвляющие истории, и они действительно заставляют меня задуматься. Я делаю паузу на мгновение, пока не понимаю, что альтернатива бегу в зимних условиях – это не бегать вообще. Вопрос в том, как предотвратить травмы, будь то бег по льду, по тропе или по сухому асфальту.
Давайте начнем с простого способа, которым люди часто пытаются предотвратить травмы: разминка. Разминка звучит как хорошая идея. Многие из моих тренировочных пробежек начинаются с пяти-десяти минут медленного бега трусцой.
Это не помешало мне начинать большинство пробежек в спокойном темпе, в основном потому, что это кажется правильным и позволяет мне морально и физически подготовиться к более сложным этапам тренировочного бега.