Наступивший вечер оказался еще более тягостным. Стоило залаять какой-нибудь собаке, и сердце Светы замирало, а щеки бледнели. Потом она успокаивалась, но ненадолго. Ее пугала мысль, что Яша не придет.

— Да что с тобой сегодня? — не выдержала Полина Яковлевна. — Уже по второму кругу чашки моешь, да стол вместо тряпки полотенцем вытерла.

Света посмотрела на руки.

— Действительно, — пробормотала она растерянно, отжимая в жирных ополосках полотенце.

— Весь день будто потерянная, — ворчала мать, — сначала чайник без воды включила, потом корове вылила свиные помои, затем помыла помидоры, а в салат-таки немытые покрошила, теперь полотенце вот вымочила в жирном. Ты не заболела, а?

Она посмотрела в лицо дочери. У той лихорадочно блестели глаза, а сама она была такой бледной, что даже веснушек не видать.

— Иди-ка, приляг, — сказала мать уже более ласково, — без тебя управлюсь.

— Но…

— Никаких «но»! Ступай, тебе сказано.

И Света покорно побрела в свою комнату. Спустя некоторое время мать заглянула к ней, но девушка притворилась спящей, и Полина Яковлевна прикрыла дверь. Света смотрела на причудливые тени, пляшущие по потолку, а сердце просто выскакивало из груди. Хотелось взмыть вольной птицей в небо и парить в бескрайней вышине. А еще хотелось, чтобы Яша пришел поскорей, но он не спешил.

Ходики в комнате матери пробили одиннадцать. Было слышно, как скребется в подполе мышь, поют за окном цикады да изредка лают в деревне собаки, но сегодня в клубе танцы до двенадцати ночи, и молодежь вся там. Только Света лежит с горящими щеками и широко распахнутыми глазами.

— Света! — раздалось под окном, и девушка замерла.

— Света… — вновь позвал голос, и она соскочила с кровати, подлетела к окну и распахнула его.

Яша забрался к ней в комнату. Пока он отряхивал брюки, девушка пыталась успокоиться, но руки предательски дрожали. А цыган улыбался и смотрел на ее бледное лицо.

— Заболела? — вдруг спросил он, и в его черных глазах проскользнуло искреннее беспокойство, а в голосе зазвучала забота.

Она замотала головой, но сказать ничего не смогла — волнение сковало голосовые связки. Яша шагнул к ней, с тревогой заглядывая в лицо и прижимая ее холодные пальцы к груди. Света не вырывала рук, а только отступала от красивого парня и, наконец, уперлась лопатками в шифоньер. Он протянул ладонь к ее лицу — она вздрогнула.

— Что ты, красивая? — шепнул Яша. — Я не обижу тебя.

Его голос, прозвучавший в тишине, вернул ей способность говорить.

— Я некрасивая, — почему-то сказала она.

Брови парня от удивления взметнулись вверх.