— Что ты, нет, конечно, — ответила она, прижавшись к матери. — Я без тебя не могу никак. Мамочка, ведь ты моя мама. И я знаю, что никто и никогда не будет меня любить больше, чем ты. А Яша… Мам, если он надумает уехать, я его держать не стану. На всё воля Божья.

Последние слова удивили Полину Яковлевну. Она нахмурила брови:

— Это с каких пор ты в Бога уверовала? — спросила мать, отстранив от себя дочь и заглядывая в ее заплаканные глаза.

— А как с Яшей познакомилась. Он крещенный, мама, и у него крестик серебряный есть. Я тоже креститься хочу.

Полину Яковлевну передернуло от этих слов:

— Даже думать не смей, слышишь? Тоже мне, Бога какого-то выдумала. Нет его! Забыла, чему учили: вера — это опиум для народа!

— Она помогает перенести страдания, — закончила известную фразу Света.

— Что? — не поняла мать.

Девушка вздохнула:

— Эх, мама. Нам талдычили только первую половину фразы. А на самом деле она звучит иначе: вера — это опиум для народа, она помогает перенести страдания и лишения. Когда человеку больно физически, ему ставят обезболивающее. Так и вера. Когда у человека душа болит, вот тогда и помогает вера.

— Этому тебя тоже твои цыгане научили? — недоверчиво пробормотала женщина.

Света улыбнулась:

— Нет, это я в вузовской библиотеке прочитала. А цыгане… Мать Яши, ее зовут Роза, сказала мне одну цыганскую мудрость: «Вчера — это прошлое, его уже не изменить. Завтра — это будущее, оно тебе неведомо. А сегодня — это дар, он дан тебе, ты и живи…» Мам, ты прости меня за одно, я очень не хотела, чтобы обмывали твои, да и мои кости. А в большем моей вины нет. Мам, я просто живу!

— Нельзя жить только сегодняшним днем. Завтра наступит обязательно, и я боюсь, как бы тебе не было стыдно за поступки свои…

Света встрепенулась:

— Ты это о чем?

— А всё о том, — с ударением на последнем слове сказала мать. — Принесешь в подоле — срам будет несмываемый.

Глаза у девушки потемнели, и Полина Яковлевна тут же пожалела о сказанном, да слово-то не воробей: вылетело — попробуй вернуть.

— Ты, мам, даже не думай о таком, — отчеканила Света.

Мать открыла, было, рот, но дочь продолжила: