Вот и весь разговор. Лена недоверчиво спросила:
— Я что, тоже буду членом делегации.
А когда поняла, что это так, с радостным визгом повисла у меня на шее. Николай Петрович только презрительно похныкал, но не комментировал. По его виду понятно, что он не ожидает ничего хорошего.
— Так, Витя, я должна придумать, в чем мне ехать? Что надевать на каждый день конференции? В чем быть на заключительном торжестве? И не спорь со мной!
Спорить я с ней и не собирался. У меня у самого вопросов стало выше крыши. Куда-то отлетели все рабочие дела и проблемы. Я полностью погрузился в вопросы, что будет обсуждаться, и что мы можем сказать особо ценное. На первом этапе ничего ценного в голову не приходило.
На дверях кабинета повесили табличку «Тихо. Чапай думает». Я попытался ее снять, но она опять появлялась, только написанная от руки. Мне уже не хотелось отвлекаться и тратить нервы на эти мелочи. Получалось как в сказке: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что». О чем говорить? Какая проблема будет обсуждаться? В конце концов, нашел, что главные цели МОТ — содействие социально экономическому прогрессу, повышению благосостояния людей и улучшению условий труда. Защита прав человека. Вторая отправная точка — проведение встречи в Белоруссии. В апреле 10 лет Чернобыльской катастрофе. Белоруссия пострадала больше всех стран.
Третья точка — сокращение вооружения, воинских частей. Пустые военные городки. Людям выехать некуда. Квартир нет. На месте, в городках работы нет. Военные городки, как правило, находятся за пределами городской черты. Кстати, на Украине такая же проблема. Надо что-то придумывать, чтобы дать людям возможность работать. Вопрос сокращения безработицы. Вопрос подготовки и переподготовки работающих и безработных. Такие же вопросы стоят и у нас на Украине. С этим вопросом можно выступать. Это уже что-то. А потом на месте обязательно вылезут еще темы. Но на восемьдесят процентов выступление уже сформировано.
Ребята помогали, как могли, но самое главное — не мешали. Все наши проблемы решали в основном без меня. Но два часа в день мне приходилось подписывать документы, решать вопросы с кредитами, с банками. Кредиты мы брали на десять дней. Покупали, продавали, гасили кредит. Кредит, взятый под установленный процент на месяц, считался большой удачей. Банки в основном прекратили кредитование, а если давали, то по большому блату и только тем, кто вовремя расплачивался. За все эти мероприятия отвечала Елена Викторовна, и она крутилась как белка в колесе.
За два дня до выезда позвонил Евтухов и сообщил, что он уезжает на совещание в Германию. Документы менять поздно, поэтому на ассамблею МОТ руководителем делегации утвердили меня. Делегация будет всего три человека. Нам с Леной добавляют одного из МИДа. Выступаю с докладом я.
— Я на тебя надеюсь, — и с этими словами Евтухов закончил разговор.
Документы нам привез товарищ из МИДа на вокзал к поезду до Минска. Он же сообщил, что с нами никто не едет. Все заняты. У них свалилась на голову целая куча незапланированных мероприятий. Людей не хватает. Пожелал нам счастливого пути и исчез. По приезду в Минск, нас встретили на вокзале и разместили в номере Президент-отеля.
В воскресенье с утра регистрировались все делегаты, а в шесть часов вечера пригласили в банкетный зал, где накрыт огромный круглый стол с двумя проходами для официантов. Все делегации сидели в алфавитном порядке, поэтому рядом с нами оказалось место для американцев. UKR и USA. Американец лет пятидесяти, кое-как говоривший по-русски, сидел напыщенный, что, по его мнению, должно символизировать могущество его сверхдержавы. Об Украине он знал только «Чернобыль», закатывая глаза и откатывая только тогда, когда смотрел на Лену. Лена ему очень понравилась и он, чтобы с ней поговорить, старался отодвинуть меня в сторону. Я сидел между ними. Он громко, привлекая внимание других, рассказывал Лене про штат Флорида, откуда он родом, про Нью-Йорк, про Вашингтон. За двадцать минут он мне надоел. Всем рядом сидящим, по-моему, тоже. Встречающая сторона из Москвы и Минска обращались к американцу с полупоклонами, восторгались его довольно плоскими шутками. Американец это подобострастие видел и просто упивался своим особым положением.
В это время хозяева начали выступления с установленной большой сцены. Первым выступил генеральный директор МОТ Мишель Хансен из Бельгии. Затем выступил премьер министр Белоруссии Михаил Чигирь и председатель МОТ в Москве Петр Чащин. Перед каждым выступлением и после него шли тосты. Пили кто что хочет, но в основном все налегали на виски, коньяк, водку. После третьего выступления запели приглашенные артисты, выступил танцевальный коллектив. Вполне поддатый американец наклонился ко мне и заявил, что хочет выступить тоже. Произнести речь от имени его великой страны. Я его поддержал:
— Джон, надо выступить обязательно. Не меньше пяти минут. Иначе не поймут. Но здесь выступления платные. Одна минута возле микрофона — десять долларов. Пять минут — пятьдесят долларов. У тебя деньги есть? Иди тогда на сцену. Дай вон тому джентльмену деньги, и он даст микрофон для выступления.
Джон задумался, полез в карман, вытащил двадцать баксов:
— Мне две минуты хватит.
— Вперед, Джон. Но помни — не дашь деньги сразу — не получишь микрофон.
Джон поднялся и, пошатываясь, пошел на сцену. Там пел белорусский певец. Джон, размахивая деньгами, начал требовать выдать ему микрофон, сразу после окончания песни. Ведущий этой программы, ничего не мог понять. А Джон совал ему деньги. Двадцать долларов. Примчался Петр Чащин, который хорошо владел английским языком. Стал выяснять ситуацию. Объяснил Джону, что над ним пошутили, денег не надо. Микрофон ему дадут бесплатно. Все прекратили пить, есть и с удовольствием хмыкали и хихикали над американцем. Джон заявил, что об уплате за микрофон ему сказал глава украинской делегации и что он обиделся за честь своей страны, а поэтому выступать отказывается. Чащин подошел ко мне:
— Господин Рубин! Вы поступили некорректно, если не сказать более грубо. Вы обидели представителя Соединенных Штатов Америки. Желательно Вам перед ним извиниться.
В это время возле нас появился Джон.