— Филантроп?
— Тьфу, тьфу, тьфу… — Давид Наумович трижды сплюнул через левое плечо. — Не говорите при мне таких слов, от них же тошнит! Где Вы видели сделанное даром, и чтобы оно было хорошо?! И покажите, где живёт таких шлемазлов? Это же просто прекрасно и очень хороший гешефт! Даже Творец всего сущего и тот требует молитвы и подношения в оплату своих фокусов! Поверьте старому человеку, если вам предлагают что-то бесплатно, значит хочут ободрать как липку! Таки бегите оттуда со всех ног или машите этой Вашей острой железкой, и сразу по голове! А что до дяди Исаака, то он все сделает по высшему разряду, какие счеты между родственниками? Ну, а если потом какой обоз у нас заночует, или товар немного полежит в уголочке, кому от этого плохо, скажите пожалуйста? Ну, разве же я не прав, ваше высочество?
— Поживем - увидим…
— Золотые слова! — воскликнул дворецкий так радостно, словно я ему горсть бриллиантов подарил. — Какое счастье служить мудрому и просвещенному правителю!.. Ваши новые подданные, я имею в виду жителей этого славного городка, сами еще не знают, как им невероятно повезло! Кстати, ваше высочество, прошу прощения, что надоедаю, не хотел понапрасну беспокоить, но тут вот какая маленькая проблемка образовалась…
Я громко вздохнул, понимая, что мои недочеты на сырых амбарах не закончились. И не ошибся.
— Мне тут шепнули…
Интересно, кто и когда, если фактория всего пару часов, как построена, а дворецкий в замке и того позже появился? Но в том что Давид Наумович и в самом деле успел навести справки обо всем, что происходит в округе, а то и на территории всей бывшей Империи, можно было не сомневаться.
— Тутой бывает немного гармидер, и не всегда ночью и даже вполне себе магичат! И я бы поставил сто золотых против дырявого сапога, что не за просто так, а по наущению... Ой! — дворецкий несколько раз сложился пополам, прежде чем я понял, что это он не смеется, держась за живот, а кланяется. — Дико извинюсь, ваше высочество! Простите старого дурака, что не понимает, кому за что рассказывать! Конечно же, вы обо всем знаете…
— Давид… эээ… — хотел прибавить отчество, но решил, что это излишнее. — Не отвлекайтесь. Цените мое время. Имеете что сказать — я готов послушать. А если вам очень хочется поизвиняться, то можете повесить у себя над кроватью мой портрет и каждый вечер перед сном исповедоваться на него, как на икону.
Дворецкий икнул, захлопал глазами, подергал себя за пейсы и кивнул.
— Вы таки правы, ваше высочество… И я положил ваши слова прямо возле сердца. А сказать имею за охрану. Что, с позволения спросить, за лабаз, что его сторожит одно только ваше славное имя? Я конечно ничего не имею против имени великого воина и правителя, оно таки грозное и многих пугает. Но не у всех есть уши, чтобы слышать? И вы ведь несильно удивитесь, ваше высочество, что найдутся даже такие, которые совсем не понимают слов. И что тогда делать старому Давиду? Гевалт кричать?
— Согласен. Но у меня сейчас нет ни одного воина. Но я думаю над этим. В крайнем случае, пару дней придется как то…
— Азохен вей! Зачем «как-то»? — взмахнул рукавами дворецкий. — Разве здесь мало народа, что только и может, как махать железками, да пускать кровь кому попало, даже совсем не спрашивая их согласия. Мы таки можем поручить им в кои-то веки сделать хоть что-то полезное?
— Признаться, я не вполне понимаю.
— Ваше высочество изволит смеяться над своим верным слугой! Сами давно послали за ланистой, а делаете вид, будто не понимаете, что Давид говорит о гладиаторах.
«Дьявол! Ну, конечно же! Как я мог забыть о рудиариях?! Они, как говорится, давно искупили любую вину кровью, и точно не захотят снова оказаться в числе преступников. А никакую иную работу им не найти. Во-первых, — действительно не умеют ничего, как сражаться. А во-вторых, — законы гильдии не позволят принять в цех бывшего зека даже помощником подмастерья. Вот поэтому, а не из любви к искусству, большинство рудиариев остается жить при цирке»
* * *
Мир полон несправедливости и мелкой пакости…
Ну почему, как только ты начинаешь засыпать или расслабишься, готовясь вздремнуть, соседу приходит неодолимое желание просверлить в стене дырку или затеять перестановку мебели.
Это я образно. Никакой стенки, соседа и перфоратора конечно же здесь не имелось. Зато нашлись «добрые» люди, которым приспичило кричать, вопить, визжать и издавать прочие громкие звуки, никак не способствующие отдыху.