– Смерть, – кивает Вик, отпивая из кружки. – Перерождение. Трансформация. Знаешь Таро?

– Тринадцатый аркан, – вспоминает Арина. – Смерть, которая дверь.

– Именно. И как ощущения?

– Кажется, с меня содрали шкуру. – Кружка вздрагивает у Арины в руках. – Сотни шкур.

– Зато ты под ними очень красивая, – серьезно замечает Вик. – Люди, избавившиеся от всего лишнего, прекрасны. Сколько лет жру – никак не привыкну.

Они пьют чай с успокаивающими травами: тем, кто прошел сквозь хтоническую тень и переродился, никогда не помешает. А уж тем, кто долго рыдал в объятиях страшного шестирукого чудовища, подвывая: «Мне никогда не было так хорошо!» – прямо-таки настоятельно рекомендовано.

Вика, правда, чай не успокаивает: хтоническая сторона довольно урчит, но, вместо того чтобы сидеть тихо, пульсирует приливами энергии. Только благодаря самоконтролю он не подпрыгивает на табуретке – а хочется подпрыгивать, честно говоря, или хотя бы качаться.

– Полегчало?

Арина улыбается:

– Думаю, смерть для того и нужна, чтобы стало легче?.. Уже не так больно от осознания, что родители вряд ли хоть когда-нибудь меня любили. Зато есть другие люди, которым я нужна: например, тот же Егор.

Вик ухмыляется. Этого и добивается смертью – чтобы сползло, как старая кожа, все мешающее. Лютый действует мягче, осторожнее, через чай и разговоры – Вику по душе протаскивать людей через воображаемую терку. Каждому свое.

– Теперь ты знаешь, как выглядит Серый Волк. Понадобится снова отыскать себя в темном лесу – звони.

Он допивает чай, гладит Арину по плечу и уходит в прихожую: зачем продолжать сидеть, когда дело сделано? Тем более что сейчас хтоническая сторона просто сидеть не может – ей бы прогуляться. Этим Вик и займется.

Вик вываливается на улицу – пьяный и взъерошенный, глаза наверняка полыхают, как зажигалки. Эх, сейчас бы закурить! Но сигареты остались дома – придется успокаиваться прогулкой как минимум до соседней станции метро.

Покружившись на месте, он устремляется в случайном направлении. И напевает вполголоса:

– Мальчик, ты понял, что стало с тобой в это утро? Ты понял[2].

В конце концов, ничего нет прекраснее смерти, особенно когда ты сам – смерть.

Посмотри в глаза чудовищ

– Мне капучино, пряный, как смерть.

Лена подскакивает со стула: и как не услышала колокольчик над дверью? А взглянув на гостя, едва сдерживает желание пискнуть и спрятаться под стойку – потому что узнаёт. И потому что огромный шестилапый шакал под бледной маской человека с растрепанными черными волосами – слишком впечатляющее зрелище для того, кто работает пятую смену подряд.