– Вы, наверное, знали его, когда он был здесь магистром?

– Еще бы не знать. Он много лет эту должность занимал. Приятный человек. Только замкнутый. Впрочем, это естественно – после такой-то службы. При нем ввели кучу дополнительных мер безопасности.

– Он ведь раньше тоже здесь жил? Там, где она сейчас?

Дженис кивает в сторону дома миссис Би. У Дженис язык не поворачивается называть ее «леди», но и «миссис Би» звучит как-то неуважительно. При Стэне это прозвище использовать нельзя.

– Да, – кивает Стэн, – они тут вдвоем жили. Вы не поверите, но в те времена характер у нее был не такой уж несносный. Конечно, спеси у нее и тогда хватало, но они были одной из тех пар, которые… как бы это сказать… – (Дженис ждет.) – Им как будто никто не был нужен, кроме друг друга. – (Дженис молчит; она чувствует, что будет продолжение.) – Я всегда немножко жалел их сына. Спору нет, тот еще козел, но иногда казалось, что родители его в упор не видят.

– Не знаете, как получилось, что после смерти мужа ей разрешили остаться здесь?

– Точно не скажу. На прежнем месте она живет то ли по завещанию, то ли по договору. Там какая-то сложная история. Подробностей не спрашивайте.

Дженис задает еще один вопрос:

– Когда я здесь не работаю, за ней кто-нибудь присматривает? Навещает ее?

– Да не особенно. Сын заглядывает примерно раз в две недели. Раньше приезжала его жена, но ее светлость показала невестке, где раки зимуют, и с тех пор та сюда носа не кажет.

– А если что-нибудь случится? В доме есть пожарная сигнализация и все в таком духе?

– Естественно, – кивает Стэн. – В исторических зданиях очень строгие правила безопасности. Они во всех колледжах действуют. – Он прочищает горло и ерзает на стуле. – Наша леди, конечно, ни сном ни духом, но, когда я дежурю, всегда проверяю, как она там. Иду мимо и заглядываю в окно: вдруг упала или еще что-нибудь стряслось? Так что вы за нее не тревожьтесь. – Дженис показалось, что Стэн хотел ободряюще похлопать ее по руке, но передумал и вместо этого принялся энергично потирать ладони. – А знаете что? С тех пор как вы стали приходить, она как будто взбодрилась. Наверное, старушке все-таки скучновато сидеть одной.

Дженис гадает, чем миссис Би заслужила доброе отношение человека, имени которого даже не потрудилась запомнить. Она встает, собираясь уйти, и вдруг принимает решение:

– Спасибо за кофе, Стэн. Боюсь, теперь мы с вами будем видеться чаще. Я тут надумала разбить график, вместо одного раза в неделю буду приходить два или три. Мне так удобнее.

Стэн глядит на Дженис исподлобья, но молчит.

Вытирая полки на галерее, Дженис вспоминает разговор Тиберия с женой. Миссис Би сегодня особенно ворчлива. Сейчас она читает внизу, в своем любимом кресле. Может, опять не выспалась? Дженис задается вопросом: а вдруг старухе и впрямь тяжело жить в таком доме? Что, если ее сын прав? Но как обсудить этот вопрос с миссис Би, когда Дженис сама же наотрез отказалась докладывать о том, что услышит в доме Тиберия? Миссис Би сразу поймет: что-то изменилось. Возможно, она даже заподозрит, что Дженис разговаривала с Тиберием за ее спиной.

Дженис спускается с галереи, чтобы вытереть пыль в гостиной, и вдруг чувствует на себе взгляд миссис Би. Через некоторое время старуха объявляет:

– Вы сегодня в новом образе.

Не произнося ни слова, Дженис продолжает работать.

Когда она подходит ближе к креслу хозяйки, миссис Би лукаво осведомляется: