Убедившись, что в темноте и прохладе существа не разлагаются, я вышла из часовни. Надо бы хоть как–то запереть их, чтобы не разбрелись.
— Не выходить, — приказала я им на всякий случай, не слишком надеясь на понимание и повиновение. — Делайте пока что умеете, вернусь — проверю. Работать! Не выходить! — для надежности повторила я. Работнички вяло сгрудились около центрального гроба.
Единственным, что можно было использовать в качестве запора, оказалась лопата. Та самая, которой копали здесь могилы. Я прислонила ее к двери, уперев в землю, и понадеялась, что этого хватит.
Из часовни донесся тихий голос:
— Ты глюпый, ленивый и стлашный!
— Неправда! — ответил другой.
— Плавда, хазайка так и сказаль, я слышаль!
Опознать кто говорил и кому, мне не удалось. Голоса у них были одинаковыми, без интонаций. Но похоже, какое–то подобие мыслей в их головах все же есть, раз они друг друга пытаются развлечь или запугать.
Подхватив с земли сверток с браслетами, я снова пошла наружу. В свертке что–то задребезжало. Я открыла его. Вот же напасть — два браслета сломались, их трущиеся друг о друга обломки как раз и издавали противный скрип. Пришлось их выкинуть. Немного пожалев об бессмысленной трате ресурсов, я внимательно осмотрела остальные браслеты. И над очередным всплыла подсказка.
Хорошая штучка, полезная. Знать бы еще, как обозначается это самое «расположение». А если подарю десяток, то «лицо того же пола» меня полюбит как родную дочь? Надо будет разобраться. Уложив браслеты обратно в сверток, я прошла под перекладиной ворот.
Снаружи действительно как будто теплее и светлее, чем на кладбище. Тропинка вскоре вывела меня на дорогу. Высокий шпиль отсюда казался даже ближе, чем на кладбище. В его сторону я и направилась. Мое кладбище от дороги не было заметно, так, покосившаяся часовня в зеленом квадрате. Заросший луг широкой полосой цветов отделял последнее пристанище НПС от дороги, заодно не позволяя распространяться и прилипчивой вони.
По другую сторону от дороги такая же заросшая дикими цветами полоса, а за ней чернеет вспаханное поле. Пахарь понукает быка, и тот тащит за собой плуг, выворачивающий комья земли. Оттуда же, с виднеющейся на горизонте фермы, доносится и далекий гомон птичьего двора.
Я махнула рукой крестьянину, не слишком надеясь на взаимность. Но все же, раз волей игры мы соседи, стоит первой проявить дружелюбие. Крестьянин меня словно и не заметил.
Дорога не слишком оживленна. Катит перед собой тачку угрюмый мужик, тренькает колокольчик запряженного в небольшой возок ослика, пересмеиваясь, идет навстречу стайка девушек под присмотром угрюмой матроны.
Отметив, что мое кладбище находится напротив фермы, а дальше, в обратную от города сторону, отделено полоской леса, я запомнила эти приметы, что бы не заблудиться по возвращении и не пропустить узкую и не слишком заметную тропинку.
Перед высокими городскими воротами толчея. Здесь сходятся несколько дорог, идущих с разных сторон. Движение быстрое, без задержек. Стражи лениво смотрят на входящих и выходящих. В городе, похоже, базарный день, а может базар здесь работает всегда. Надо узнать. Мужика с тачкой пропустили, стражник лишь лениво поддернул дерюгу, прикрывающую груз, открыв черные куски неизвестной мне руды.