Женя несколько секунд смотрел на них, пока панели, не сделав оборот, превратились в рекламу квартир в новом жилом комплексе, без выхлопных газов и с чистой окружающей средой.
Квартира встретила его душным запахом пота и мокрого ковра, на который он сегодня пролил остатки пива. Саша еще на прошлой неделе забрала свои вещи, после того как Женя сообщил, что хочет побыть один.
Квартира как-то вмиг посерела, и о прошлом женском присутствии свидетельствовали лишь несколько комнатных растений в миниатюрных горшочках да пара съехавших магнитов со Смешариками и Спанч Бобом на холодильнике.
Позавчера отключили горячую воду, и на плите стояла большая кастрюля с остывшей водой – уже второй вечер Женя хотел помыться, но все никак не мог собраться с силами.
Кастрюля была дедовской, самодельной – таких, как любит говорить старшее поколение, сейчас уже не делают. Дед был из того сорта людей, которые откуда-то знали, как построить дом, установить счетчик и пустить проводку. И все это до появления обучающих видео на ютубе.
После смерти мамы он, правда, сильно сдал – даже не в плане здоровья, а психологически. И без того нечастые походы к гостям полностью сошли на нет, дед стал замкнутым и неразговорчивым. Такого «нового его» был готов принять телевизор – он сразу взял его в свои мерцающие объятия. Женя не раз видел его неподвижную фигуру, сидящую в полуночной тьме комнаты – его белая майка светилась неоновым светом от отражения телевизора. Раньше он был очень разборчив в выборе программ – с бабушкой они всегда обводили карандашом программы и выпуски передач, которые хотели посмотреть, – теперь же дед стал абсолютно неприхотлив. Программы менялись одна за другой – документальные фильмы сменялись новостями, выстрелы из какого-то российского сериала про ментов сменяли звуки скрипки с какого-то концерта.
Именно так скорбят старики. Каждому человеку придется хоронить своих родителей, позже – жену или мужа, которых он переживет, но ни один человек не должен хоронить своих детей.
Тетя Таня часто приносила ему газеты – читал он их так же, как и смотрел телевизор – от первой до последней страницы.
Дед, со студенческой парты посвятивший всю свою жизнь одному-единственному заводу и привыкший к его порядкам, любил повторять, что семья функционирует по такому же принципу – в ней у каждого есть свои права и обязанности. Как-то в шутку он даже называл их семью ООО «Гурц», говоря Жене, что в будущем он станет ее учредителем. Сейчас же у Жени было ощущение, что он прочитал о банкротстве своей ООО в утреннем выпуске газеты «Коммерсантъ». Так и напишут в комментариях: судьба неумолимо прошлась рейдерским захватом по подающей надежды компании, не оставив и камня на камне.
Следующие полгода у Жени было ощущение, будто его жизнь – это фильм «Тысячелетний человек» с Робином Уильямсом, только включенный задом наперед. В главной роли он сам – Человек, в конце превращающийся в похожего на консервную банку робота со скрипящими шарнирами. Играл настолько правдоподобно, что получилось снять с первого дубля.
Звонить деду не особо хотелось. Он постоянно все переспрашивал и никогда не мог ничего расслышать с первого раза.
Утром он занес ему бутылку хорошего коньяка.
Хорошим у пенсионеров считался коньяк дороже 500 рублей. Старое поколение, замечая пять звезд на этикетке, считает, что коньяк везли до его подъезда прямиком из Армении.
Надев очки на кончик носа, тот вертел бутылку так, как будто она была из личного виноградника Хрущева.
Судя по выражению дедовского лица, с подарком он не прогадал.
– Кто ж тебе продал-то ее? – вертел он в руках бутылку, как будто пытался найти на этикетке пометку «безалкогольное».
Выпитую бутылку он, скорее всего, даже не выбросит – она украсит его сервант с прозрачными дверцами. Всеми пятью звездами к зрителю, разумеется. Ясно намекая, что владелец этой квартиры абы что не пьет. И к слову, это подарок любимого внука.
Дед всегда давал ему деньги. Он не устраивал тирад о том, что внук вырос бездарем и ему придется занимать денег даже на то, чтобы взять приличный костюм на дедовские похороны.
Звонок деду напоминал игру, негласные правила которой все уже выучили наизусть.
– Дед, привет! Как дела?