– Ребят, я на минутку, – с этими словами он рванул к кабинету, откуда доносился звук.
Распахнув дверь, он увидел перед собой картину, от которой тошнота подступила к горлу: его мама, окоченевшая, лежала на столе, уже раздетая, и один из патологоанатомов подносил ревущую и вращающуюся пилу к ее голове.
– Мужики, вы чего! – что есть мочи заорал он.
Пила почему-то ревела так, будто они были не в морге, а на лесопилке.
– Вы ебнулись? – он с ужасом схватился за голову. – Мужики, вы че творите? Она же живая!
Несколько пар рук схватили его сзади и потащили к двери.
– Стойте! Проверьте! – он орал так, что от своего крика в ушах стоял звон.
– Она спит! Пульс! Проверьте пульс. Я ее спасти могу!
Но казалось, его никто не слышал. Он вырывался, но тщетно. Когда он вцепился пальцами в дверной косяк, несколько рук в белых рукавах бережно, но настойчиво разжали его пальцы.
Дверь с шумом захлопнулась.
Женя открыл глаза.
Все воспоминания через пару часов он тщательно пытался стереть несколькими стаканами коньяка с колой.
«Непостоянство алкоголя в этих ситуациях заключается в том, – думал Женя, разглядывая бокал, – что он может притупить гнетущие чувства, а может, наоборот, добавить тебе туда таких красок, что охренеешь».
На языке неприятно загорчил жженый фильтр – Женя не успевал замечать, как быстро прогорали сигареты – прямо как зажженные спички. Эти были какие-то новые – надпись на пачке хвастливо говорила о каких-то передовых технологиях фильтрации, которые делали курение их сигарет чуть ли не безвредным. То же самое, что писать на мышьяке «Не содержит ГМО и глютена», – подумал он. – Или «не содержит сахара» на цианистом калии».
Женя достал последнюю и закурил.
В высотке напротив активно шла ночная жизнь – в уличной темноте своими горящими окнами она напоминала большой панельный улей. В них то и дело появлялись и исчезали фигуры в трусах и халатах.
На некоторых балконах сигнальными огоньками загорались ярко-оранжевые огоньки сигарет.
Женя, держа сигарету в зубах, посмотрел на свои руки.
«Я уже даже не знаю, получится ли у меня снова кого-то спасти. Я слабею на глазах. Да хотя какая разница. Все равно уже ничего не смогу исправить, – думал он. – Уже ничего».
Женя взял в руки тетрадь