— В двенадцать двадцать три? — переспросил коррехидор, — опять фантазии.

— Ничуть, — обиделась болеглот, — все наши до минут и секунд время определять умеют. Не веришь — проверь.

Вилохэд вытащил из кармана золотые часы с дубовыми листьями и попросил сказать, который теперь час. Кики, на задумываясь, сказала, что в данный момент пять часов сорок восемь минут.

— Пять сорок девять, — подтвердил коррехидор, — причём, секундная стрелка только что перешла отметку в двенадцать часов.

— Я же говорила, — покровительственно, заметила болеглот, — проверяй, сколь душеньке угодно!

Рика заносила в блокнот всё наиболее значимое из рассказа Кики. Мужчина, которого она описала как довольно высокого, широкоплечего человека с густыми бровями, сказал женщине, что хочет связать её. Та не удивилась, посмеивалась и заверила, что в совершенстве владеет этой техникой и готова ко всему.

— Однако ж вряд ли могла представить, что именно её ждёт, — радостно сообщила болеглот, — мужчина заткнул ей рот, разделся до гола, взял нож.

— Опиши оружие, только без раскладных катан, — велела чародейка.

— Небольшой, примерно вот такого размера, — Кики развела руки, наглядно демонстрируя размер, — такие ещё моряки носят! — обрадовано сообщила она, — на поясе.

— Где ж ты с морскими офицерами-то пересекалась?

— Я ж тут в порту неделю живу, кого только не навидалась. Человече этот сначала просто с женщиной развлекался, я даже разочаровалась: зачем тогда нож брал? Но он мои ожидания не обманул. Сперва скушал что-то, а вот уж после того, я столько эманаций боли самого разного толка получила, — болеглот блаженно прищурила свои глазищи и сладко облизнулась, — редко нам подобное пиршество перепадает.

— Подожди, — остановила поток восторгов чародейка, которую царапнуло слово «скушал», — что-что он сделал, прежде чем начал жертву пытать?

— Во-первых, никто никого не пытал, — назидательно проскрипела Кики, — пытают для того, чтобы принудить к тому, что человече делать или говорить не желает. А тут — чистое развлечение. Жаль, что я не способна усваивать эмоции радости и наслаждения, — в последней фразе слышалось искреннее сожаление, — тут этого было через край.

— Ты сказала, будто преступник что-то съел во время совершения насилия над связанной женщиной? — недоверчиво проговорила Рика. Мысль, будто насильник может в процессе обладания жертвой на ходу сжевать припасённый бутерброд, казалась более, чем сомнительной, — опять сочинять принялась?

— И ни капельки я не сочиняю, — насупилась болеглот, — как мне сказали, так и делаю: всю самую, что ни на есть, чистейшую правду вам говорю. Он что-то махонькое из металлической коробочки вытащил, в рот засунул и прожевал. Как такое, по-вашему, называется, если не съел?

— Ты заметила, что именно он вытащил из коробочки и какого она была размера?

Кики задумалась, прикрыла глаза и показала размер коробочки, раздвинув пальцы. Рика подумала, что речь идёт об обыкновенной таблетнице, куда складывают пилюли.

— Вот насчёт, что там лежало, не скажу. Я на куче сидела, да и особо рассматривать их мне надобности нет. Видала, как мужик что-то небольшое вытащил и съел. Может, ягоду какую, а может, и насекомое.

— Хорошо, допустим, — Рика пометила в блокноте, что преступник во время совершения преступления принял некий препарат, — и что было дальше?

— Что бы он там не схавал, оно его преобразило: руки вытянулись и превратились в какие-то лапы не то с клешнями, не то с когтями; на спине проросли шипы, а рожа вытянулась, наподобие звериной.