Я кладу руку на плечо набычившегося брата.
– Я поеду в Цетин.
Стволы даже не дернулись. Все также смотрят прямо в брюхо кабадаха.
Карабарис шепчет одними губами:
– Подумай лучше.
– А что тут думать? Устраивать бойню? Прошлый раз съездил, даже с пользой все вышло. И в этот раз не на плаху зовут. На разговор.
Пистолеты опускаются.
– Я с тобой поеду.
Кабадах еле заметно выдыхает, его пальцы расслабляются.
– Не надо. Лучше мула дай. А сам тут останься. И девку эту, Нелли, отыщи для меня.
Борис молчит. Его лицо напряглось. Он явно желает что-то сказать, но сдерживается.
На улице, все также замерев, стоял напротив друг друга линии четников и воинов владыки.
7
Меня повезли не в Цетин. В этот раз путь лежал намного дальше. Через два дня наш небольшой отряд вышел к отвесной горе, в толще которой на высоте нескольких сот метров белело здание монастыря.
Острог. Гордость Черногории.
По преданию, одному монаху, путешествующему тут во время грозы, привиделись две молнии, ударившие крест-накрест над окрестными горами. Монах объяснил это тем, что Господь желает, чтобы в этом месте был заложен монастырь. Причем, именно в этом – там, где остался след от молнии!
Две сотни лет крестьяне, подвешенные на веревках, рубили неподатливый камень. И сделали чудо. Построили монастырь в толще скалы. Неприступную твердыню, символ свободной маленькой нации.
Поначалу взявшие меня под стражу кабадахи старались вести себя максимально корректно. Но чем ближе мы подходили к Острогу, тем чаще из уст ближайших охранников начали выскальзывать угрозы, злые шуточки. Несколько раз меня толкнули в спину, не то провоцируя, не то проверяя реакцию. Что-то прошипели. Пробуют вывести из себя? И пришить на месте? Или просто вымещают злость за собственные переживания в Грабичах?
Я всмотрелся в лица. Холодные уверенные глаза… Нет… Это – явно не экспромт затаивших обиду пареньков. Значит, кто-то не против, чтобы меня шлепнули по дороге.
Не дождется!