– Внезапная бледность, обморок и остановка сердца, – с тихой злостью сообщил Саграсс, явно сдерживаясь. – Примерно четверть часа назад. Лорд Фарелл был совершенно здоров по виду, он вышел из дворца, явно куда-то торопился, подошел ко мне, хотел что-то сказать, побледнел и упал. Я кликнул караульных, и мы отнесли его к целителям. У него остановилось сердце!
– Тогда не понимаю, чем я могу помочь, – еще суше отозвался Грегор. – Вы же не думаете, что я нарушу божественные законы жизни и смерти? Или вам напомнить, чем карается возвращение души?
Он проглотил язвительную фразу, что вряд ли король устроит его на каторге с такими же удобствами. Саграсс и сам был бледен, напряжен и… в отчаянии! Боится, что смерть Фарелла отправит его на настоящую каторгу? Или умудрился привязаться к итлийцу? Да какая разница! Если Фарелл мертв, нужно немедленно успокоить Айлин! Она…
– Целители пытаются его спасти! – крикнул Саграсс, делая еще шаг с таким лицом, словно собирался ударить Грегора. – Но они не знают причину! Это не яд и не болезнь. Что еще это может быть, как не проклятие?! Бастельеро, вы должны помочь! Вы же мастер! Лучший!
«Именно поэтому я понимаю, что помочь Фареллу нельзя, – молча возразил ему Грегор. – Это проклятие останавливает сердце. Теоретически, если жертва вовремя попадет к очень хорошему целителю, сердце можно запустить снова. Проклятие срабатывает однажды, оно не станет останавливать сердце снова и снова… Но за время, необходимое для этого, душа успевает уйти в Сады. А это приговор! Во всяком случае, для некроманта, который захочет вернуть ее обратно… Четверть часа? Если у целителей получилось, если Фарелл откажет Провожатому, если у него есть какое-то незаконченное дело, способное удержать его душу здесь… Да, есть шанс! Такой крошечный, что его почти нету, но… Айлин! Она должна знать, что ее муж сделал все возможное…»
– Пресветлого ради! – выдохнул боевик, делая к нему еще один шаг, последний. – Да хоть проклинайте меня потом! Только его спасите!
И, вцепившись в Грегора хваткой матерого пса, снова открыл портал.
Глава 31
Родню не выбирают
Душившая Аластора злость на дуру сестру почти улеглась по дороге, и поблагодарить за это следовало Алиенору и Беренику. Девочки то и дело выглядывали из окна кареты, Береника – робко, тут же прячась обратно, Алиенора – норовя высунуться как можно дальше – и на их личиках был написан такой восторг, словно их впервые в жизни взяли на ярмарку… Кстати, почему бы и в самом деле не показать им настоящую ярмарку? Конечно, не сейчас, да и откуда в Дорвенне приличная ярмарка? С балаганом и праздничным столбом, на самой верхушке которого заманчиво и вроде бы совсем недалеко от земли покачиваются призы? С горячим глинтвейном, который варят прямо там и сразу же разливают по кружкам? И даже с джунгарами, без которых не обходится ни одна ярмарка! Интересно, понравится ли девочкам дрессированный медведь, который имеется у каждого второго табора?
Мысли о том, как порадуются девочки такому приключению, были столь приятными, что Аластор почти успокоился, но стоило въехать во двор особняка Вальдеронов, как злость вернулась, еще сильнее, чем раньше. У самого каретного сарая стоял новенький, лаково блестящий изумрудной зеленью и серебром герба экипаж Райнгартенов! Мэнди или Лорри? Неважно! Очень кстати!
Аластор выскочил из кареты, не дожидаясь, пока лакей откроет дверцу, и подал руку немолодой фрейлине, которая сопровождала девочек и всю дорогу пыталась им внушить, что истинные леди так себя не ведут. Конечно, истинным леди неприлично высовываться из окна, болтать без умолку, ссориться за единственный апельсин, взятый в дорогу, спорить, кто будет кормить уток, и вообще вести себя как живые дети, а не картинки из учебника хороших манер. Но Аластор был так счастлив, что девчонки хоть немного отвлеклись от происходящего во дворце и оттаяли, что простил бы им даже более страшные с точки зрения этикета прегрешения.
Леди бросила на него испуганный взгляд, но руку приняла и с достоинством выплыла из кареты, не переставая причитать:
– Благодарю, ваше величество! Вы так любезны! Принцесса Алиенора, принцесса Береника, извольте…
Близняшкам Аластор подал сразу обе руки, и девочки, схватившись за них, ухитрились выпрыгнуть из кареты одновременно.
– Ваши высочества! – горестно воскликнула фрейлина, но девчонки тут же исправились, чинно присев в идеальных реверансах и слаженным дуэтом пропев:
– Спасибо, дорогой братец, ваше величество.
И с любопытством заозирались по сторонам, оглядывая каретный двор и уходящие за него конюшни, ведущую к саду и особняку дорожку, высокие деревья, посаженные три или четыре поколения Вальдеронов назад…
– Прошу в дом, миледи, – сказал Аластор, отгоняя жгучую злость на других близняшек, намного старше, но, кажется, гораздо глупее. – Мои матушка с батюшкой будут вам рады.
– Братец, а вы раньше жили здесь? – спросила Алиенора, с изяществом прирожденной кокетки беря его под руку. – До того, как приехали во дворец?