Историки первобытного общества и этнографы думают даже, что в далеком прошлом Эфиопия была вторичным центром распространения пахотного земледелия и одомашнивания животных; первичным центром была Индия. Без Эфиопии скотоводство, эта неожиданная привилегия большого количества чернокожих крестьян, возделывающих землю мотыгой, вряд ли было бы возможно.

Нельзя ли в этой связи говорить о наличии в Восточной Африке обширной зоны, центром которой являлась бы Эфиопия и которая простиралась бы к северу до стран Нила (до шестого водопада), к востоку до сомалийских пустынь и к югу до Кении и даже дальше? Это промежуточная Африка (ни белая, ни черная, но как бы и та и другая одновременно), имеющая, подобно белой Африке, свою письменность (а следовательно, историю) и цивилизацию, связанную с крупными центрами распространения культуры на Севере и находящуюся под воздействием Азии, Средиземноморья и Европы. Заметим также, что Сахара продолжается к востоку от Эфиопии, захватывая Эритрею и Сомали, представляя собой большую безводную и опустошенную зону, которая отмечает границу Черного континента.

2. К югу исторические события останавливают и еще долго будут останавливать естественную экспансию Черной Африки: в XVII в. голландцы, стремясь организовать заход в порт кораблей на пути в Индию, поселились на южной оконечности континента, в ту пору в практически незаселенной местности. В 1815 г. англичане также овладели этой стратегической позицией: вскоре голландские поселенцы, буры (крестьяне), иммигрировали на север и достигли зеленых плоскогорий Вельда, начав там успешно заниматься разведением скота.

Таким образом, белая Африка постепенно заняла юг континента, как до того она заняла его северную часть. Здесь она процветает благодаря золоту и алмазным копям, развитой промышленности. Она защищает себя от наступления Черной Африки (3 миллиона белого населения, 10 — черного и 1,5 — смешанного). Южно-Африканский союз проводит политику апартеида, т. е. сегрегации цветного населения, которая вынудила ее порвать связи с Британским Сообществом (1960). Что представляет собой эта драма: исторический эпизод или окончательный разрыв? Но апартеид не остановит, не может остановить колесо истории.

3. Последнее, на сей раз историческое исключение: обширный остров Мадагаскар необходимо поместить за пределами Черного континента. Известно, что его население состоит из двух частей: чернокожих представителей племени банту, пришедших из соседнего континента, и представителей малайских племен, пришедших с востока. Хотя они смешивались, но запад острова населен в основном представителями банту, а восток — малайцами. Согласно исследованиям, большинство населения смешанное. В этом этническом смешении индонезийцы и африканцы представлены в пропорции 1: 2, т. е. африканский элемент доминирует.

Но здесь этническому разнообразию противостоит единство культуры, в которой превалирует индонезийский элемент. Мальгашский язык — это язык индонезийский, равно как сельскохозяйственная техника и ремесла: «расчистка земли под пашню огнем, заступ с длинной рукояткой, затопляемые рисовые поля, культуры таро и ямса, банановые деревья, разведение собак, черных свиней, птицеводство… охота на кашалотов, ловля черепах, пироги, охота с копьем, с сарбаканом, с пращой; плетение корзин и циновок, плетеная мебель…» Очевидно, что мореплаватели пришли сюда с Севера, а не прямой дорогой. Доказательством этого утверждения (впрочем, достаточно хрупким) может служить тот факт, что такие острова, как Маскаренские, как о. Реюньон, о. Маврикий и о. Родригес, оставались незаселенными до XVII в., что было бы невозможно при наличии прямых морских путей между Мадагаскаром и Индо-Малайской областью.

Таким образом, судьба острова оказалась связанной с историей и цивилизацией Индийского океана, которые и предопределили оторванность Мадагаскара от африканского континента. Но сегодня молодая Малагасийская республика в полной мере ощущает на себе близость Африки.