Улицы исчезли, превратившись в мельтешение серого и розового, а впереди петляло по дороге продолговатое тёмно-зелёное пятно. Вот поэтому Фар и предпочитал мотоцикл. Погоня, скорость, холодный аналитический ум просчитывает каждое движение рук на руле. Любая ошибка — катастрофа и обузданный инстинкт самосохранения делает разум острым, как лезвие. Не склонный к восторгам Абдельджаффар сейчас испытывал подобие его. Но Нахтзангер тактику не сменил. Он продолжал кружить по кварталу, выписывая по улицам фигуру из трёх соединённых вместе квадратов. Ящер не отставал, закладывая мотоцикл на поворотах почти горизонтально к асфальту. И ту мотоцикл сверчка совершил полный разворот и, набирая скорость, помчался на стремительно приближающегося эсэсбешника. На долю секунды Фар был ошарашен. Ему приказали убить их обоих что ли? Смертник недоделанный, и откуда фанатизм такой? Жаль было упускать такую наживку, но так бесславно пасть капитан Арафаилов не желал. Он затормозил и нажал кнопку на панели. Из корпуса выдвинулся недавно вмонтированный промышленный лазер, но, за секунду до выстрела, из-под мотоцикла сверчка вылетела струя серого дыма, и он подпрыгнул над ударившим в асфальт красным лучом. Как в замедленной съёмке, Фар наблюдал, как над его головой пролетает мотоцикл с привставшим над рулём инсектоидом. Помогая полёту, Нахтзангер развернул свои прозрачные крылья с сетью тёмных прожилок. Он приземлился за спиной у Фара и, с трудом выровнявшись, стал стремительно удаляться. Ящер сделал вид, пытается его преследовать, но отстал и остановился, ухмыляясь. Эффектно! А самое главное, то, что надо! Он теперь думает, что оторвался от погони. Только вот точка на голографическом экране никуда не делась.

Сверчок уехал на окраину города и остановил мотоцикл у развалин старого здания, от которого остался лишь лабиринт без крыши. Фар подождал, когда инсектоид войдет внутрь и подъехал поближе. Среди остатков стен из грязного белого кирпича росли кустарники и деревья. Солнце уже село, на фоне темнеющего неба сооружение казалось как будто погрызенным. Идеальное место, чтобы спрятать вход в ту часть коммуникаций, где прячется бригада Палача. Рука потянулась к коммуникатору. Рано! Надо найти вход, занять позицию снаружи, а потом уже вызвать Камолина. Точно врагом станет, и так уже косо смотрит. Очень возмущался, что Арафаилов своё дело забросил, а в его лезет. Достав пистолет, а в другую руку взяв топорик, офицер осторожно зашёл внутрь, стараясь не наступать на кучи мусора, валяющиеся внутри развалин. Впереди был слышен шорох ветвей, трущихся об хитиновый панцирь при движении Нахтзангера. Где-то в середине лабиринта он затих. Вот там-то должен был быть и вход. Раздвигая ветви, Фар вошел в узкий дверной проём. Но увидел лишь кучу мусора и три кирпичных стены. Это была небольшая квадратная комната. В этот миг Ящер кожаным зелёным затылком почувствовал какое-то движение воздуха.

Пригнуться! Рефлексы среагировали быстрее разума. Это же такой же чёртов кузнечик, а в драке с ему подобными главное, чего нужно было опасаться, это ударов ногами. Тёмно-зёлёная хитиновая лапа просвистела над головой Арафаилова, будто выброшенная пружиной. Удар должен был проломить ему затылок, либо раскрошить челюсть, если бы он успел обернуться. Фар несколько раз выстрелил, пули прошли под инсектоидом, тот схватил предплечье правой руки Фара одной из своих левых рук, другой пытаясь вырвать пистолет. Левой рукой с топориком Ящер колол сверчка в живот, туда, где у других видов находится печень, но прорубить подвижные пластины закруглённое лезвие не могло. Лишь оставляло небольшие проколы, из которых сочилась жёлтая кровь Нахтзангера. Сверчок развернул их, оказавшись в проходе. Упёршись ногой в стену, он отпрыгнул назад, помогая себе крыльями, и вырвал пистолет из рук Ящера. Офицер пролетел вперед в комнатку, упал на кучу мусора, быстро вскочил. Закрыв крыльями бледно-голубое небо, сверчок подлетел над ним, стреляя сверху из пистолета Фара, но тот быстро забежал под него, схватил за ногу и всей своей массой рванул вниз. Задев стену и кусты, насекомое грохнулось в проход, пистолет отлетел в сторону. Фар стоял над оглушённым Нахтзангером, когда его что-то невидимое толкнуло в грудь и отбросило к дальней стене комнаты.

Вслед за встающим сверчком в узкий проход между стен протискивался тёмно-розовый панцирь в коричневых разводах. Под боевой клешнёй, вместо короткой руки, торчал обрубок. Ящер переводил взгляд с одного мутанта на другого. Недоделанный рыбак! Можно было представить, как некий невидимый рыболовный крючок протыкает ему самому щёку. А точнее вонзается прямо в задницу. Один на окраине города против двух членистоногих с бесполезным топориком в руке. События, правда, приняли несколько иной оборот.

— Где ты был? Я почти справился сам, — прогудел репродуктор Нахтзангера.

— А вот где, — ответил Крэ и, схватив насекомое двумя левыми руками, прижал его к стене, приставив снизу к голове клешню. Раздался грохот, тёмно-зелёная оторванная голова сверчка взлетела в вечернее небо вместе с брызгами жёлтой крови и мелкими обломками кирпичной стены. Мутант швырнул в Фара конвульсивно дёргающееся тело и оттопырил подвижный палец на клешне для нового удара. Мавр сделал своё дело. Вот такая ирония: жил себе мутант, полагал себя хитрым криминальным деятелем. А оказался простой наживкой.

Абдельджаффар помнил, как драться с Крэ. Главное дистанция, иначе звуковой удар и смерть. Рептилоид наносил удары с правой стороны, уворачиваясь от тяжёлой клешни, старался попасть топориком в чёрный глаз сбоку. Левыми руками канцероид бил Ящера по плечу и поставленному блоку. Рядом в агонии молотило воздух ногами обезглавленное тело Нахтзангера, а попасть под эти удары было тоже очень опасно. И, отвлёкшись на это, Фар пропустил удар в печень, согнулся, позволив Крэ схватить себя за руку и плечо. Тяжёлая клешня тыльной стороной опустилась обездвиженному офицеру на голову. От второго удара он попытался закрыться рукой, почувствовав в ней адскую боль, как будто его били железным молотом. И тут его парализовал страх. Истерический, животный страх смерти. Он вдруг ясно осознал, что эти сумерки — это последнее, что он видит в жизни. Его медленно и неумолимо убивало существо, более физически сильное, чем он сам и ничего он сделать с этим уже не мог. Перестав чувствовать руку, он колотил по панцирю ракообразного ногами, а Крэ нанёс третий удар, четвёртый. Острая розовая голова на фоне серых стен и тёмных кустов расплывалась и исчезала. Последние силы угасающего сознания направлялись на то, чтобы не обоссаться в штаны.