Всхлип.

– Она была такой грустной. И она такая маленькая. Ее семья умерла, когда ей было всего четыре, Кас. Я не понимаю, как она вообще жила тут одна все это время.

– И поэтому ты отрезала волосы?

– Да. – Лина вытерла нос тыльной стороной ладони и грустно произнесла: – Ты считаешь меня пустой и глупой?

– Я считаю тебя красивой, – тихо ответил Кас. – Я считаю тебя доброй.

Лина подняла на него удивленный взгляд. Ее лицо покрылось пятнами, глаза покраснели. С носа капало – снова, снова и снова.

– Ну, – протянул Кас, хлопая себя по тунике, пока не нашел носовой платок. – Обычно ты красивая.

Лина рассмеялась. Она взяла у него носовой платок, вытерла слезы и высморкалась. Он был из белого льна, с вышитыми в углу буквами «КП». Кас из Пальмерина. Одна из множества вещиц, что появились у него в сундуке благодаря королеве и ее портным.

Некоторое время они сидели молча, пока звуки, доносившиеся из большого зала, не стихли. Лина заговорила первой:

– Все еще болят? – Она смотрела на его запястья, рукава на которых слегка поднялись, обнажив шрамы.

Кас не стал одергивать рукава, хотя ему очень хотелось.

– Нет.

– Они выглядят так, будто оставлены цепями.

– Так и было. – Железными кандалами. И попытками высвободиться из них каждый раз, как только стражники поворачивались к нему спиной.

Снова молчание.

– Ты всегда их видел? – Она говорила уже не о цепях.

– Нет, – ответил Кас. – Когда я очнулся в госпитале, они были там. Повсюду. Я не знаю, почему их вижу. И не знаю, почему вижу только некоторых из них.

Изаро видел призрака, которого не видел Кас. На чумном кладбище в Пальмерине были похоронены сотни, но Кас не видел сотен, когда пришел забрать своего брата. Лишь пятьдесят, не больше.

– Ты их боишься?

– Сначала боялся, – признался Кас. – Большинство из них растеряны. Или печальны. Они никогда не пытаются мне навредить. – Он замешкался, спрашивая себя, стоит ли ей рассказывать. – Возле ванны на коленях сидела мама Клары.