– Да, он, кажется, спятил, – смеясь, ответил Антипатр.

– Нет, он хочет жить, и боится смерти.

Царь дал знак охранникам. И те усекли голову пророка, и подали её своему владыке. Антипатр взял голову за волосы, внимательно всмотрелся в безумное от ужаса и страха лицо Крестителя и, удовлетворённо хмыкнув, отбросил в сторону.

Три всадника покинули крепость и уже под утро вернулись в Тиебериаду.

Царь и сотник едва держались в сёдлах. А Латуш, как всегда, бодрый и весёлый, войдя на террасу дворца, бросился на ложе и с аппетитом принялся за еду.

Филон Александрийский проснулся и, потягиваясь, зевая, сказал астрологу:

– Латуш, а расскажи-ка мне о Валтасаре Вавилонском. И про тот день, когда на пиру вошли в зал руки и написали на стене огненные слова «Мене, текел, фарес».

Латуш оторвался от бараньего бока и. запивая куски мяса вином, искоса глянул на Святое Писание, которое взял в руки Филон, и равнодушно ответил:

– У этих трёх слов есть много значений, кроме этого: исчислил, взвесил, разделил. Вот ещё одно, довольно странное «Ты пришёл, ты не нужен, уходи».

Латущ задумчиво посмотрел в сторону Капернаума.

Глава сорок четвёртая

Когда Иешуа появился в Капернауме, то книжники и фарисеи, желая посмеяться над учителем при людях, которые шли за ним и называли его «Мессия», показали ему двух иудеев.

– Вот праведник. Он ежедневно делает 20 000 поклонов. А этот – может по неделе стоять на коленах. Кто из них праведней и ближе к Богу.

И уже открыли рты, чтобы расхохотаться, но учитель, не останавливая шаг, сурово ответил:

– Оба грешники.

И прошёл к тому дому, куда его пригласил хозяин.

Книжники и фарисеи, постояв с открытыми напряжённо ртами несколько секунд, помчались за Иешуа, требуя, чтобы учитель объяснил, почему он так позорил живущих Богом людей? Иешуа обернулся и спросил «поклонника»:

– Что сделал ты для Бога?

– Я бил поклоны.

– И ты думаешь, человек, что у Бога есть время стоять над тобой и считать твои поклоны?