Глава 41

Пластиковую взрывчатку и детонаторы спрятали в комнате Ильяса. Поэтому обеих женщин повели к Захару. Цена за групповой секс показалась непомерно высокой, и пришлось развлекаться по очереди. Обменяться партнершами тоже не получилось — никаких скидок за «второй круг» барышни не делали. От кокетливости и игривости, которыми они искрились за столиком кафе, не осталось и следа. Работу по обслуживанию клиентов девицы выполняли строго по предоплате, придерживаясь регламента. На прощанье пожурили за скудное угощение и плохой английский — Захар обиделся, а Ильяс принял к сведению. Запланированная оргия, увы, не состоялась — не хватило денег. Счастливчик Гасан не присоединился — повезло! Длинноногая красотка, видимо, переспала с ним даром, из сочувствия или из вредности. А может, даже приласкала, как честная девушка… Хорошо бы узнать, что там у них, заодно убедиться, что подельник не утаил денег от старших по званию товарищей.

Ильяс услышал, как хлопнула дверь соседней комнаты. Он выглянул в коридор: от Гасана вышла парочка — знакомая француженка с крепким провожатым. Как, однако, непрост этот доктор в своих сексуальных фантазиях! И как запросто их осуществляет! Что ж, раз Сабитову удалось расслабиться на всю катушку, работать с полной отдачей будет тоже он.

На самом деле, возложить самую опасную и трудную часть задания на Гасана мнимые Бакчеевы решили задолго до сегодняшнего вечера. Тот и сам понимал, что его подобрали в аэропорту не для того, чтобы облагодетельствовать. Как ни странно, бороться за справедливость в распределении ролей или хотя бы за возможность остаться живым он не хотел. Он часто видел смерть и привык думать о неизбежной скорой встрече. Жизнь давалась слишком трудно, боль за любимых не ослабевала. Душа не мирилась с утратой родных, с гибелью Белы, побегом от Вожены… В отличие от Захара и Ильяса, он имел четкую жизненную позицию и придерживался строгих принципов морали. Но обстоятельства вынуждали его переступать через внутренние правила и барьеры, а в последний год это случалось слишком часто. Выходит, принципы свои он предавал, позицию отстаивать не умел. Осознание этого разрывало душу на грязные клочья, заставляло презирать самого себя, приучало к мысли, что такая жизнь должна поскорее оборваться.

Ильяс наконец уснул, а Захар позвонил в соседний номер и, убедившись, что подельник бодрствует, заглянул. Сок и коньяк на столе заставили задать вопрос о деньгах. Сабитов ответил, что это угощение. О сексе втроем невнятно хмыкнул, из чего Захар сделал свои выводы. Он сообщил, что завтра рано утром зайдут два нужных человека, приятели господина Саллаха. Гасану нужно будет переодеться в униформу одного из них, побриться и подстричься, если понадобиться, чтобы максимально увеличить сходство с «оригиналом». Настоящий и подставной сотрудники вдвоем войдут в помещение Бюро мер и весов, спустятся на нижний уровень и войдут в святая святых — хранилище эталонов. Там Гасану надлежит выбрать место для закрепления пластида и распространения листовок, истолкующих оставшимся в живых сотрудникам, зачем уничтожили то, что создали и подарили миру лучшие умы человечества. Кроме того, по последним сведениям Саллаха, непосредственно на рабочем компьютере в кабинете мсье Мэтью Полларда хранится то, что мешает некоторым исламским странам беспрепятственно торговать с другими государствами — «База данных по ключевым сличениям», же есть в отделе программного обеспечения Бюро и еще в одном месте, установить которое не удалось. Однако, по рассказам того же Саллаха, самые свежие правки и изменения вносят именно сотрудники Бюро. Войти в защищенную систему и «сломать» базу для пользователя уровня Гасана, Захара или Ильяса — задача непосильная, но можно просто механически уничтожить главный носитель информации, то есть закрепить пластид на корпусе системного блока, а лучше — внутри него.

Ни Захар, ни Ильяс никогда не объясняли, в чем именно состоит их великая миссия. Сам Сабитов старался не думать об этом. Он был готов к самосожжению на главной площади Севрского предместья, похищению человека, взятию заложников из числа местной аристократии. Сейчас, глядя Захару в глаза, Гасан решал — отказаться сразу или сбежать ночью. И тот разгадал это намерение — слишком решительным стал взгляд, упрямо нагнулась голова, сжались кулаки.

— Поедем в город, посмотрим, где лучше разбросать наша агитки, на большее, ты, похоже, не согласишься.

«Вот и все», — понял доктор Сабитов. Прежде, чем следующая мысль пришла ему в голову, Захар сильно ударил его в пах. В глазах потемнело от боли, подкатила тошнота. В это время Джагаев повалил его на пол и насильно влил в горло остатки конька.

К сожалению, Глеб плохо понял заплетающуюся чеченскую речь Захара, а звук удара и остальное жучок разгадать не помог. И Сиверов опоздал…

Бизнесмен Эдуард Бакчеев вышел из «Нователя» в обнимку с пьяным товарищем, объяснив равнодушному портье, что они отправляются на поиски французских приключений и более дешевых проституток. Пройдя немного по пустынным улочкам, он набрал телефонный номер Саллаха и попросил одолжить ненадолго автомобиль. Через десять минут полусонный сын единоверца подогнал к назначенному месту неприметную старую «мазду», вынул из багажника велосипед и укатил на нем домой. А Захар наугад помчался вдаль, въехал в лесополосу, притормозил там. Вытащил почти не сопротивляющегося Гасана, длинный острый нож и привычным движением перерезал тому горло. Сырая холодная земля пропиталась горячей кровью, тонко и страшно пискнула незнакомая ночная птица… Джагаев сбросил тело в неглубокую яму, завалил жухлой листвой и ветками, притоптал их. Потом несколько раз проехал по этому месту колесами чужой машины и вернулся в Севр. Авто оставил там же, где взял, позвонив хозяевам. И вернулся к себе. Была уже глубокая ночь, портье дремал, откинувшись на спинку стула. Он сонно приоткрыл глаза — поздний постоялец заговорщицки подмигнул ему и шепотом сообщил, что товарищ остался у девочки…

Теперь предстояло решить, кто пойдет вместо Гасана, то есть погибнет в подвале севрского Бюро. И Ильяс, и Захар знали, что детонаторы рассчитаны на очень недолгое время, которого, скорее всего, не хватит на то, чтобы выбраться из подвала наружу. Никого из своих Саллах не отдаст, но, возможно, найдет фанатика, ждущего возможности проявить себя, либо глупца, который за деньги согласится выполнить работу, не понимая, что она принесет ему смерть.

Назавтра была утренняя смена Николь. Презрительно улыбаясь, она обслужила столики всех своих русских знакомых, приметила, что Володи нет.

Сиверов уже успел встретиться с мадам, матерью Николь, и господином Лоссэ на заднем дворе ее собственного дома, получить настоящий бэйдж, примерить комплект униформы. Через час Серж заедет за ним и введет в заветное помещение.

Вместо убитого Гасана в разведку с человеком Саллаха пошел сам Захар Джагаев, даже не объяснив еще не протрезвевшему Ильясу почему. Тот лечил шумящую голову минералкой, стоя полураздетым на балконе. Обрывки вчерашнего вечера складывались в его обкурившемся мозгу в сложную мозаику, в которой никак не хватало отдельных деталей. Главное, что он четко помнил — завтра случится главный взрыв его жизни, после чего можно будет снять деньги со специально открытого счета и на много лет стать честным, ленивым буржуа исламского толка.

Чеченский эмиссар и агент российских спецслужб вошли в хранилище Международного бюро мер и весов абсолютно беспрепятственно. В преддверии рождественских каникул сканер радужных оболочек глаза был поставлен на трехдневную профилактику по рекомендации начальника охраны Люка Макунды. Техник по ремонту оборудования Серж Лоссэ, разобрав идеально действующий прибор, лично доложил шефу, что трех дней будет недостаточно. Для гарантии бесперебойной работы нужна неделя. Поэтому и Джагаев, и Сиверов своими глазами увидели опломбированные, вложенные одна в одну ячейки-капсулы, возлежащие на стерильных постаментах эталоны. Каждый из них ясно осознал, что место, где можно закрепить незамеченным кусок пластида и воткнуть в него детонатор, найти почти невозможно. Помещение оборудовано камерами видеонаблюдения, и изображение транслируется на множество мониторов в нескольких пунктах охраны. Охранники особого ранга, чей статус на время купили Слепой и Захар, лишь присутствовали при выемке эталонов и сопровождали их перемещение в особых кейсах по зданию Бюро. Действующих выставочных комплектов было пять — их меняли по специально составленному графику и после каждого «переезда» тщательно проверяли в особой лаборатории. Кроме этих пяти «исторических» комплектов было еще десять так называемых дубликатов, которые содержались под меньшим количеством колпаков, имели не столь многостраничные паспорта соответствия. Они использовались для предварительных экспериментов, выставлялись, если в помещении Бюро шли ремонтные работы или предвиделось экскурсионное нашествие. Именно такие образцы Лоссэ планировал продать русскому коллекционеру, подменив их дешевыми болванками и линейками из грубого сплава. Для этого он заранее выкрал пластиковый ключ от одного из сейфов и собирался опустошить сейф сегодня, а наполнить хламом завтра. Некто третий, неведомый ни мадам, ни покупателю, гарантировал, что в нужное время блестящая сургучная пломба, дополняющая электронные барьеры, легко съедет со скользких шнурков. На ее место нужно будет закрепить новую. Материал для пломбы и штамп-отпечаток Лоссэ получил во временное пользование относительно недорого. Третьим, участвующим в операции исключительно из дружеских чувств к русскому эмигранту Сереге Лосеву был тунисский эмигрант Саллах, духовный наставник многих приезжих, среди которых значился и начальник охраны дядя Люк.

Следуя за провожатым по узким коридорам подвального этажа, Захар размышлял о том, как и где закрепить пластид. Несколько темных углов, нижние поверхности демонстрационных столешниц… Чтобы задержаться рядом с ними, не вызвав подозрений, надо быть одному — маловероятная возможность. Да и жить охота — уже не убежишь… И вдруг — счастливый случай, настоящий шанс! Толкая перед собой погрохатывающую тележку с ведрами, губками и пестрыми флаконами, вниз, к хранилищу двигался смешной старый уборщик. Он, казалось, ничего и никого вокруг не замечал, бормоча на непонятном языке не то заклинания, не то слова песен.

— И этот древний монстр войдет со своей колымагой в строго охраняемое помещение? — Захар задал этот вопрос сам себе, но провожатый ответил: