Смешки в динамике прозвучали едва ли не в резонанс.

— А что, и начнут, — уже откровенно засмеялся кто-то в динамике. — Слышь, Олежка, не смеши и не дразнись, а то если вы там начнете продлением рода заниматься, у меня вместо свечи в резьбу «движка» что-нибудь другое попадет…

Тесный от приборов салон микроавтобуса заполнился дружным мужским хохотом, хлынувшим из динамика. Все — не все, но смеялись многие: и «первый», копошившийся во дворе с «заглохшей» оперативной машиной, и оба «третьих», засевших в квартире, расположенной на одной площадке с криминально-конспиративной, и «верхолазы» на крыше, и наблюдатели с мощной аппаратурой в доме напротив…

— Так ведь зато как искрить будет! — под новую вспышку хохота добавил кто-то. — Никакая свеча не нужна.

— Только контргайкой зафиксировать не забудь!.. Ты представляешь, домой приходишь, а у тебя — искрит, да еще с контргайкой…

— И резиновый изолятор номер два надень! Во жена удивится…

Эфир раскалывался от скабрезного мужского хохота.

— Прекратить! — рявкнул Струшников, сам с трудом сдерживая смех, представив себе отдельского водителя, Николая, у которого что-то, вставленное в цилиндр вместо свечи, искрит в "изделии номер два".

— О! Первая искра уже пошла!

Кто именно это сказал, начальник не понял. Однако стало ясно, что волну веселья пора прекращать.

— Всем внимание! — стараясь говорить как можно весомее, произнес он. — Поспелов — выговор. Николай — выговор. Остальным замечание. Как поняли?

— Есть!

Смех прекратился. Но даже в этом коротком ответе, который произнесли несколько голосов, слышались довольные нотки — каждый представлял, как к вечеру будет пересказывать шутку про искры и "резиновый изолятор номер два".

Какое-то время в эфире царила относительная тишина; все микрофоны добросовестно пересылали в фургончик только приглушенные звуки летнего дня, характерные для тихого московского дворика, — отдаленный шум машин, шаги множества башмаков и туфель, чириканье городских птиц, какие-то стуки, отдаленную музыку да негромкий голос Поспелова, который понял, что здорово разозлил начальника, и теперь старался загладить впечатление, нашептывая что-то напарнице, отрабатывая свою самую завидную роль.

Эфир прорезался очередной информацией:

— Шеф, тут появился какой-то подозрительный тип… Не знаю, имеет ли он к нам отношение…

— Кто говорит? — мгновенно встрепенулся Струшников.

— Я — "пятый".

"Пятый" находился дальше всех — он с угла осуществлял внешнее наблюдение одновременно за Зоологическим и Волковым переулками, из которых можно попасть в нужный двор.

— Что там?