— Я не буду с тобой разговаривать? Уходи…

Она почти заплакала, чем дожала его.

Он как-то рассеянно пробурчал:

— Тоже мне кисейная барышня… Угомонись.

Лена, уловив эту слабость, тут же воспользовалась моментом для наступления. Для начала она резво топнула ногой.

— Уходи!

Но он уже справился с ситуацией и шустро занял бойцовский ряд.

— Не в твои годы губы дуть и ножкой топать. Тебя что, есть необходимость с утра успокоительным поить?! Заруби себе на носу, глупости твои книжные кончились. А жизненный детектив так даст в лоб, что лапки отбросишь.

О! Этот носорог опять влез в её возраст. Такое не прощается. Она тут же заявила:

— Это моя жизнь и я разберусь в ней сама без посторонних. Я, кажется, не давала тебе надежды, что ты больше нуля для меня что-то значишь. Уходи и забудь сюда дорогу.

Ставя точку, она аж похлопала ладошами и опять топнула пару раз ногой. Но парень был не пробиваем. Её топанье не произвело на него никакого впечатления. Он, казалось, равнодушно выслушивал её излияния и наблюдал протестующие танцы, отхлебнув кофе, пожал плечами и спокойно заявил:

— Сейчас доем и уйду. Домой уже некогда заходить. А теперь спокойно ответь, с каких пирогов, ты рванула вчера из дома, и кто знал об этом?

Она с тяжелейшим вздохом, мол, вынуждена подчиниться силе, плюхнулась на стул и, рассматривая цветок, на подоконнике сквозь зубы проскрипела:

— Сослуживцы бывшие пригласили погостить. Они позвонили с соболезнованиями. Узнали, что Даньки нет, одна и пригласили. Я с ними по телефону минут десять поговорила, вот и всё.

— Почему от Долгова ушла?…

Молния прошила её. Она почти вскочила, но раздумав выбухать сказала:

— Однажды я поняла, что больше не могу так жить, что сил не хватит, что не проживу столько, сколько мне отпущено Господом Богом.

Это была полуправда. Чтоб не догадался об остальном, она прикрыла набухшие слезами глаза ресницами. Каждая ссора с Долговым даже из-за пустяка перерастала в скандал. Он постоянно оскорблял её. Скандалы высасывал из пальца. Мог толкнуть, ударить… Она не понимала в чём её вина. В то, прошлое, время она с ужасом думала о том, что этот ад никогда не прекратится, что её всю жизнь будет унижать человек, которого она любит, и всё это будет видеть и понимать их сын. Долгов не желал понимать ничего, не желал чувствовать её и сына боль. Её уход — бунт на корабле. Она должна была отрезать.

— Ну, вот видишь, процесс общения у нас получился совершенно безболезненным, а ты нервничала. Всё вышло так замечательно!

— Какой ты…