— Я ни черта не поняла…

Он тут же остудил её пыл.

— Дальше совсем заплутаешь, если соображать не начнёшь, — сказав это, он открыл дверь и подтолкнул её на заднее сидение. — Располагайся.

Это ей совсем не пришлось по вкусу и она попробовала атаковать.

— Не рисуйся, рассказать то ты можешь. Я имею право знать.

Ответа она не дождалась. Он молча пропустив её в салон сверлил горящим взглядом. Отвернулась — не глаза, а фотокамеры. Опять же перекривился так, словно у него удалили зуб. Придерживая крохотную сумочку, она уселась. Но чуточку приподнялась, расправляя под собой шубку. Никита, хлопнув дверью, обошёл машину и сел за руль. Плавно отъехал и втёрся в поток, только после этого обернулся к ней.

— Имеешь. Имеешь право… Предполагаю, что водят тебя две совершенно разные группы. Одна должна видеть — ты на месте. Вторая, что тебя похитили и кинуться в поиски.

— Кино и немцы, — буркнула она и тут вспомнила о книге. — Ты забрал мой «ноутбук?»

Он даже не сменил интонации.

— А как же. Раскрой глаза, рядом с тобой лежит. Я понимаю напряжение, нервы, но хоть что-то ты должна видеть.

Она поджала губы: «Мог бы и не кусать».

За всю дальнейшую дорогу они не проронили ни слова. Он иногда косился в зеркало, наблюдая, чего это, мол, там происходит сзади? Но ничего не происходило. Лена смотрела в окно и кусала губу. Улыбнулся: «Так ведь и сжуёт».

Лена заметила, как замедлился ход, сменился ряд. Никита развернул автомобиль и поехал в бок. Дорога понеслась круто вверх. Престижный район. Старинные особняки. Лена, крутя головой по сторонам и как он и советовал приведя мысли в порядок, полезла, не выдержав, опять с разговором. Наверное надо было помолчать, но подлизываться она к нему не собиралась. Пусть сам это делает, а ей не надо. Грозно спросила:

— Откуда у тебя такое дорогое авто. Их по городу всего несколько штук катается.

— О! уже что-то, — ехидно заметил он. — Я уж грешным делом подумал, что это приключение плачевным образом повлияло на твои и так не могучие умственные способности.

Глаза увлажнились. Лена обиделась, но держалась круто. Ишь, разболтался…

— Не прикидывайся пельменем. На какие шиши живёшь так кучеряво?

— Друг одолжил, — не моргнув глазом соврал он.

Она поморщилась: развесила уши, он так правду и сказал. Тут же ввернула:

— Не на хлебе и воде сидит видно…